"Мороженный стос" — часть шестая (заключительная).
Юра повернул голову к, кричащим друг на друга и не замечающим нас, азерботам, расширил ноздри и поднял брови (набирался духу, чтобы спалить). Я положил кисть левой руки на стол ладонью вверх, а ребром правой провёл по её середине . Этот жест был бы понятен любому дураку, включая Юру — "пополам". При этом, сильно надавил ему левой коленкой под столом. Возможно, что касание ногой он воспринял, как лёгкий флирт, поэтому, сильно прикусив обе губы и скрестив пальцы на руках в замок (и мимика и жест означают скрывание секрета), он откинулся на спинку кресла (уверенность).
Меня трясло, его тоже. Поэтому я положил свою руку на его, и этот долбоёб тоже обхватил её пальцами. Ну пиздец, дожили! А хуйли делать? Этот странный жест заметил толстяк, и по его красному и толстому ебальнику, было видно, что он реально охуел. Дабы оправдаться перед наезжающими собратьями, он, показывая на нас пальцем, буркнул что-то, и оставшиеся трое моментально заткнулись, одновременно повернув головы в нашу сторону.
— Вы это... братья что ли? — Рафик расслабил мышцы лица и слегка улыбнулся. Я успел узреть в его мимике ещё и надежду на зацепку.
— Бля, вы орёте, как бешеные! Парень аж трясётся весь! — Я убрал свою руку и хлопнул его по плечу.
— Давайте завязывать, мужики, и бабки тоже давайте.
— Что, закончил?
— Ну вы, если хотите, продолжайте, а мне ехать пора.
— Мне тоже! — Юра почувствовал запах денег.
— А ты куда? Сиди играй!
— На что?! — Воцарилась тишина... Рафик медленно полез к шкатулке и вытащил содержимое. Когда он считал деньги, я заметил, как трясутся его руки, а глаза смотрят только вниз. Ему было противно и, одновременно, стыдно. Бедный азербот явно не ожидал такого исхода своей "постановки".
— Когда приедешь в следующий раз?
— Ты неправильно задаёшь вопрос.
— А как надо?
— "Приедешь ли ты в следующий раз?", и если я говорю: "Да", то спрашиваешь: "Когда?". Мне не понравилось, Рафик, хоть я и выиграл. Нет той дружеской обстановки, о которой говорил Вова.
— Да не, Славик, ты не сердись пожалуйста. Отвечаю, в следующий раз всё нормально будет.
— Конечно...нормально всё... — Остальные, словно эхо, начали создавать своим базаром имитацию доброй атмосферы.
— Если обещаете вести себя корректно, то через неделю заеду. — Я увидел, как Рафик сжал пачку денег в руке, предназначенную мне. Я понял, что совершил ошибку, так как знаю, как люди умеют отдавать "потом". Но я не дал ему сказать.
— Но деньги мне нужны сейчас. — Протянув руку, я чуть ли не вырвал их из его огрубевшей ладони.
— Жалко... — Искренне, со вздохом сказал бедолага и громко ряфкнул на своих. Те засуетились, вылезли из-за стола, но выходить не стали. А Юра, не понимая, как себя вести, близко подошёл ко мне. Спизженные карты я убрал в один карман, а деньги в другой.
— Счастливо, мужики! Рафик, проводишь?...
Когда мы вышли на улицу, я сделал глубокий вдох и посмотрел на "дольщика". Обычно, в таких случаях, тот, у кого деньги, долго, быстрым шагом, подсознательно желая съебаться от второго, молча, обдумывая причину, по которой он не отдаст долю, идёт, глядя под ноги. А второй, жаждущий доляшки, семенит за ним и пытается заговорить. Первый же, либо не отвечает, либо урывками начинает хамить. Но мы же с вами не такие.))
Посмотрев в глаза Юре, я решил завести диалог, целью которого было выбить признание в его ориентации, дабы в очередной раз убедиться в своей правоте. Естественно, деньги я ему пока не отдавал.
— Слушай, а здесь баня где-нибудь по близости есть? — Его глаза моментально загорелись и он смущённо отвёл их в сторону. Тут же вся жестикуляция и мимика стала олицетворять в нём тёлку. Он демонстративно поправил чёлку, сжал ноги и, заигрывая, заулыбался, медленно растягивая слова.
— Не знаааю, нужно спросииить у кого-нибудь... — И тут мне стало его жалко. Парень реально влюбился. Он смотрел на меня так, как мы смотрим на тёлок, когда теряем от них голову. Юра даже забыл про деньги и то, что я — шулер, точно также, как мы не замечаем бабских исполнений. Я уже пожалел, что затеял эту хуйню и решил мягко соскочить.
— Давай лучше завтра сходим, выспаться надо. Заебался сильно. — Тут же, на его лице появилась глубокая обида, смешанная со страхом от палева. Но я знал, как нейтрализовать обстановку. Достав пачку, я отсчитал половину и вручил дольщику.
— Телефон оставишь? — "Оставь лучше свой." — очень плохой ответ в таких случаях, означающий, что человек не хочет, чтобы вы звонили, более того, сам не позвонит. В таких случаях, тянетесь рукой к телефону и в кармане стараетесь его выключить, при этом, делая вид, что вспоминаете номер. Потом называете свой, изменив одну цифру, но чтобы звучало похоже. Называете, а когда он записывает его, показываете ему свой, выключенный телефон и говорите: "Батарейка села. Не звони, потом". Так я и сделал...
Дойдя до дороги, я поймал тачку, и, не желая с ним ехать вместе, пропустил его вперёд. Он посмотрел на меня, видимо ожидая поцелуя.
— Садись! Машина ждёт. — Он, как и все тёлки, стал усаживаться на заднее сиденье, и я решил немного приколоться.
— Юра! — Он вылез из машины и с надеждой посмотрел на меня.
— Чего?
— На, на память. — Вытащив одну из двух сворованных карт, я протянул её ему.
— Спасибо! — С улыбкой взяв карту, он сел в машину и наконец-то уехал. А я, медленно пошёл вдоль дороги, прокручивая в голове всё, что произошло и, одновременно, охуевая от этого. Не глядя выкинул оставшуюся карту, но, пройдя несколько шагов, вернулся, чтобы посмотреть. "Стира" прилипла к снегу на обочине, рубашкой вверх. Почему-то я был уверен, что там картинка, но перевернув её, я увидел, как на меня зловеще, будто бы символизируя что-то, смотрел пиковый туз...
Конец.