Петрович и покер.

Суховатый семидесятилетний старичок сидел поздней ночью у мерцающего монитора ноутбука, бессильно обхватив голову подрагивающими руками, в одной из которой была крепко сжата компьютерная мышь. Глаза старичка были уставлены в монитор, но смотрели не на него, а куда - то далеко вдаль. Губы были искривлены в злобной ухмылке, а по щеке медленно скатывалась скупая мужская слеза, грозя сорваться со щеки и упасть на клавиатуру. Если бы за старичком в этот момент кто–нибудь наблюдал бы со стороны, то наблюдателю было бы абсолютно ясно, что в этот момент старичок находился в шоковом, можно даже сказать, предынфарктном состоянии. Но, увы, наблюдателей не было, так как старичок жил одиноко, поэтому, ни поинтересоваться случившимся, ни посочувствовать ему в данный момент было некому.
Посидев в таком ступоре еще пару минут, старичок резво поднялся со стула, плюнул в монитор, и практически выдрал сетевой шнур из розетки. Монитор, пару раз моргнув синеватой лампочкой, недовольно погас.
Старичок захлопнул ноут, медленно добрел до выключателя, выключил свет в своей единственной комнате и завалился в кровать. Лёг на спину, он прикрыл глаза и начал о чем – то размышлять, изредка покряхтывая и переворачиваясь то на один, то на другой бок.
Давайте не будем ему мешать, и пока он там ворочается в своей кровати, я познакомлю читателя с главным героем данного повествования, а заодно и с произошедшим только что событием, которое ввергло нашего героя в глубокий ступор.

Итак, нашего старичка зовут Никола Петрович Пердунков. Как я уже говорил, ему на настоящий момент семьдесят лет. Проживает он в одном из спальных районов города Бессонова. После того, как Петрович пару лет назад похоронил свою старуху, с которой верой и правдой прожил почти пятьдесят лет, Петровича посетила бессонница. Посетила, да так у него и осталась. Первые несколько месяцев после прихода бессонницы, он ночами тупо валялся в кровати, честно пытаясь заснуть хотя бы на час, но, в итоге, поняв всю тщетность своих усилий, начал искать себе занятия на ночь. Начал Петрович с просмотра телепередач. Ночных телеканалов было немного. Одни из них были музыкальными, по которым всю ночь крутили какие то несуразные и, по мнению Петровича, абсолютно аморальные клипы. По другим - шли явно аферистские игры, где телезрителю предлагалось отгадать практически явно написанное на доске слово и отослать платное СМС – сообщение. Попав на подобный канал, Петрович смачно ругался и быстро переключал телевизор на другой канал, пытаясь найти что–то более интересное. Иногда он попадал на передачу «Покер после полуночи», которую Петрович сначала также отнес к разряду неприемлемых для просмотра, а потом … потом все чаще и чаще начал искать именно её и подолгу смотреть на захватывающие покерные баталии.

Нужно сказать, что Петрович был абсолютно неазартным человеком и совершенно не понимал тех людей, которые проигрывают деньги в казино, игровых автоматах, в карты. К картам он относился почти как к домино, не воспринимая их за азартную игру. Да и то сказать, какой может быть азарт, скажем, в «Дураке» или «Козле», если играть в эти игры «на интерес» или же, в крайнем случае, на щелбаны. В эти игры Петрович иногда поигрывал во дворе вместе с такими же как и он пенсионерами. Иногда, после получения пенсионерами пенсии, во дворе завязывалась игра в свару «по рубальку», но Петрович, оберегая пенсию, завсегда отклонялся от предложений вступить в игру.

Каждый раз, получая свою мизерную пенсию, Петрович оставлял пару тысяч на оплату коммунальных услуг и на питание. Ежедневный рацион Петровича включал в себя неизменные макароны, яйца, хлеб и лишь изредка он позволял побаловать себя консервами или мясными субпродуктами. Одежду он себе не покупал, предпочитая донашивать старые вещи, некоторым из которых исполнилось уже не одно десятилетие. Остальные деньги, оставшиеся от пенсии, Петрович относил в сберкассу и клал на свою сберкнижку, совершенно не ожидая того дня, когда они ему могут понадобиться. В общем, остаток его жизни не обещал быть особо интересным.

Но, как известно, человек - предполагает, а Бог располагает. Не знаю уж, кто там наверху распорядился – Бог или Дьявол, но всевышним силам было угодно, чтобы Петрович на склоне своей жизни узнал карточную игру под названием «Покер» и постепенно начал грязнуть в пучине азарта. Помогла ему в этом именно передача «Покер после полуночи», которую Петрович, в итоге, начал смотреть каждую ночь.
Правила немудреной игры Петрович выучил уже на вторую – третью ночь и вскоре он уже свободно ориентировался в старшинстве покерных комбинаций. Игра неожиданно быстро покорила его своей простотой и непредсказуемостью. Вскоре Петрович заворожено смотрел на экран, восхищаясь смелостью игроков, которые иной раз ставили на кон суммы, которые Петрович, вполне вероятно, не заработал за всю свою сознательную жизнь.
Постепенно, день за днем, покер всё больше и больше будоражил сознание Петровича.
Вскоре он уже не мыслил своих ночей без просмотра передач про покер. Каждую ночь телеэкран показывал Петровичу накал страстей, улыбки и гримасы капризной Фортуны. Сверкающие разноцветными огнями казино, перетекающее из рук в руки богатство, раздачи, простые и невероятно сложные одновременно – всё это экранное великолепие постепенно раскрашивало скучную жизнь Петровича новыми яркими красками.

Увлечение Петровича, конечно же, не могло остаться незаметным для его друзей – пенсионеров. Да Петрович не особо то и старался его скрывать. Наоборот, ему был необходим свой, приближенный к покерной тематике круг общения. К его удивлению, его друзья достаточно холодно отнеслись к его увлечению. Вот свара – это вещь. А вот покер – это зло. Такая консервативность удручала Петровича. Он пытался объяснить своим стариканам, что покер – это больше игра ума, чем игра карт. Петрович злился, вступал в дебаты, но, увы, всё было бессмысленно. Мало того, когда Петрович теперь выходил на улицу, старики встречали его смехом и издевками.

- Привет, Петрович, как там твой похер поживает?
- Когда сам в Америку на свой похер? Билеты то взял?
- Эх, Петрович, чем ночами на свой похер смотреть, сходил бы к бабкам, посмотрел на что –нибудь другое.
- Седина в бороду, похер в ребро.

- Да ну вас, ироды, огрызался Петрович, сами бы поди глядели, да вам бабки запрещают.

Как то сосед попенял Петровичу – Эх, ты, глядишь, глядишь свой телик, а мой внучок то играет в твой хвалёный похер.
- Как играет? Витёк твой? А как жа он играет то? И где?
- Да дома и играет. Приволок себе откель то копьютер, тырнет и ну рубится всеми ночами. Срамота, парню 20 лет, а он ночи не поймешь на что тратит.
- Ну и как? Выигрывает, аль проигрывает?
- Да ты чего, Петрович, моего Витька что ли не знаешь? Спроси его о чем – скажет «отвали, старый». Вот тебе и все расспросы.
-Эвон оно как, покер… дома … Витёк… Петрович задумался и замолчал. Больше Петрович в этот день в разговорах не участвовал. Новость про возможность игры в покер, не выходя из дома, взбудоражила его. «Эх - размышлял он, - тырнет, копьютер – где жа это всё брать то, да и дорого это всё, поди, а с другой стороны – накой я эти деньги проклятые коплю? В могилу их не заберешь, а помру … да чай похоронят как нибудь.»
Вечером, сидя одиноко (по причине позднего уже времени) на скамеечке, Петрович не спешил домой. Он ждал соседского Витька, сам себе не признаваясь в этом. На небе зажигались звезды, двор постепенно опустел, а Петрович всё сидел и сидел. Ближе к полуночи, когда он уже собрался уходить, к подъезду, наконец то, подошел Витёк. Поздоровавшись с Петровичем, Витёк уже было собирался пройти в подъезд, но Петрович удержал его, крепко вцепившись в рукав.
- Погодь ка, милай, спросить у тебя кое - что хотел.
- Денег нет.
- У меня тоже нет. Ты вот мне, милок, расскажи – как ты дома в покер играешь?
- Да как все играют, так и я – в онлайне.
- Хм… В онлайне … А чего это такое?
- Петрович, тебе это зачем?
- Да вот тоже думаю поиграться.
- Поиграться … ну ну… это можно, в принципе, рыбы сейчас маловато стало.
- Какой такой рыбы?
- А какой хочешь. Какая тебе нравится – той и будешь. Хочешь – карасём, а хочешь – пескарём.
- Не пойму что-то я тебя, милок. Я тебе про покер, а ты мне про рыбу. Знатно мы с тобой беседуем.
- Да смеюсь я, Петрович. Это покерный сленг такой. Кто плохо играет – того рыбой называют. Ладно, ближе к теме. Значит, хочешь в покер играть?
- Желаю.
- Компьютера у тебя, конечно же нет?
- Нету. Вот я с тобой и хотел поговорить – что где купить то и почем всё это обойдется.
- Почем… Ну крутого системника тебе не нужно. Тысяч в двадцать, думаю, уложимся.
- Двадцать? - Названая сумма ошеломила Петровича своей величиной.
- А ты как думал? Десятка – системник слабенький, пять – шесть – монитор. Плюс – клава, мышь, модем. Думай, Петрович, думай. Как надумаешь – подойдешь. Покедова.

Такие деньги у Петровича, в принципе, были. За последние годы, отказывая себе во всём, он накопил на сберкнижке около 60 тысяч, но, платить за мечту третью часть всех своих сбережений, Петрович пока был морально не готов. Тяжело вздохнув, Петрович пошел домой «дозревать». Пожарив себе яичницу, Петрович разместил сковородку на табуретке перед телевизором и включил его, предполагая насладиться очередным покерным зрелищем. Экран на секунду зажегся, потом погас, а затем в электронной начинке старенького «Спектра» что то начало трещать, гореть, плавиться и шипеть. Потом что – то внутри знатно бахнуло и всю комнату заволокло едким дымом.

Жизнь преподнесла Петровичу новый удар…

Витьку снились раздачи. Сеты, стриты, флеши и допера выстраивались раз за разом в двадцати открытых Витьком столах. Банкрол рос, как дрожжи на жаре в деревянном сортире.
Витек быстро побил опостылевший ему nl2, перешел на nl5, затем на nl25, Открыл пяток столов на nl100 и парочку на nl200. Общий банкрол вырос до пятизначной цифры на его аккаунте и грозился вот – вот захватить шестой знак.
Витек быстро закрыл все столы и поставил весь свой банкрол в ХА со ставками 200 – 400. К нему тут же подсела немецкая рыбка с улыбающимся аватаром на фоне пяти звездочек.
G-E-O-R-G-E-D-A-N-Z-E-R прочитал он. – Ща я те звездочки то поотшибаю – подумал Витёк. Рыба закупилась на 200 ББ, что составило 80 тысяч вечнозеленых долларов.
-Негусто – подумал Витёк, но хоть так. Первая раздача. У Витька два червовых туза. Рейз – 3-бет – 4-бет – колл. На борд выпало еще два червовых туза.
– Флешовое каре – радостно воскликнул Витёк – несите деньги.
Рейз – 3-бет – 4 бет – ол ин, колл.
–Й-ес – стопки фишек потекли к Витьку.

Немецкий опп докупился еще на 100 тысяч.

Вторая раздача – Витьку раздали два трефовых туза … Рейз – кол. На флоп выпадает еще пара трефовых же тузов.
– Нереально – подумал Витёк – Специально – подумал немецкий оппонент.
Он выполз из своего аватара и очутился рядом с Витьком и стал глядеть на карманку Витька. Увидев второй раз подряд флешовое каре у Витька, оппонент вздохнул и начал сваливать стопки долларов прямо к ногам Витька. Потом печально вывернул карманы, показав, что он полностью обанкрочен, перевел докупленные 100 тысяч на счет Витьку и заполз обратно в компьютер, маня Витька за собой.
Витьку было отлично и на своём месте и он яростно замотал головой. Аватар оппонента перестал улыбаться, высунул руку из монитора и стал тащить Витька к себе, приговаривая
– Витёк, Витёк, пошли... Витёк сопротивлялся, но силы были неравны... Витёк вскрикнул и проснулся. Над его изголовьем стоял одетый Петрович и тряс его за руку

- Витёк, Витёк, вставай, пошли – Руки Петровича нервно подрагивали.
- Чё те надо, старый, какого ты меня разбудил так рано?
- Витёк, пошли – Петрович тянул его за рукав.
- Да куда пошли то?
- Дык как куда? В магАзин, за копьютером и тырнетом.
- Ох, ну ты дед и оглашенный. Под подушкой что ли деньги ныкал?
- С утра уж до сберкассы прогулялся. Пошли, а? – Петрович жалобно смотрел на Витька. Отказать такому печальному и по детски наивному выражению лица Петровича, Витёк никак не мог.
- Ох, беда, дед, с тобой. Ладно, пошли, так и так ведь не отстанешь.

Витёк быстро оделся, заглянул в холодильник, выудил оттуда кусок колбасы, съел, запив её водой из под крана. Сзади семенил его родной дед и тихо оправдывался - … дак я ему и говорю – спит он ишшо, а он -ВитькА мне, ВитькА.
- Ладно, Петрович, пошли тебя компьютеризировать. – Он отмахнулся от семенящего деда и выволок Петровича на улицу.
- А у меня ведь телик вчера бахнул – поделился с Витьком своим горем Петрович
- Как это бахнул?
- Дык как – бахнул и бахнул. Задымил, гадина, чуть квартиру мне не спалил. Ну я на него ведро воды и вылил. Карачун теперь моему телевизору то. Думаю теперь что из него смастерить – тумбочку или табуретку. Ты бы, Витёк чего мне присоветовал бы? Тумбочку или табуретку? А?
- Не горюй, Петрович, по компьютеру будешь теперь телевизор глядеть.
- Как это по копьютеру? Он ишшо и телик кажет?
- Кажет, кажет. Слушай, я вот тут подумал – нахрена мы тебе станционарный комп покупать будем? Купим тебе ноут небольшой и всех дел. Квартира у тебя небольшая, а ноут тебе самое то будет – вай фаем его к инету цапнем и всех дел. Как ты на это смотришь, Петрович?
- На что, Витюнь? Ты чего говоришь то?
- М-да, с кем это я, интересно, дискутирую? Ладно, Ща я тебе воочию всё покажу, а там всё и решим.

Компьютерный магазин располагался через пару кварталов, поэтому, Петрович с Витьком быстро дошли до него. Внутри магазина было светло и прохладно. К друзьям тут же подошла миловидная девушка и улыбнулась – Что желают молодые люди?
- Молодые люди желают компьютеризировать вот этого вот птеродактиля – он ткнул в Петровича пальцем.
- Я, я, мне, то есть, копьютер, тырнет. – Петрович часто закивал головой.
- Для чего будет компьютер? Офисные приложения или игры?
- Да, да, игры, покер – Петрович кивал не переставая.
- Ах. Покер – девушка улыбнулась еще раз – ну это не игра. Больших системных требований Вам, как я понимаю, не нужно?
- Как это не игра – начал вскипать Петрович – это же покер-
- Ладно, помолчи пока, Петрович – прервал Витёк негодующего старика – мы с красавицей сами разберемся. А ты вот лучше сюда смотри – вот это – большой станционарный комп. А вот это – небольшой ноут. Так я и говорю тебе – зачем тебе дома такая гробина. Давай ноут возьмём и всё.
- Оно, однако, хорошо небольшой то – а потянет он покер то? – Петрович недоверчиво посмотрел на девушку и на Витька.
- Потянет, потянет. Тут другой вопрос – вот видишь – с гробиной моник можно большой взять, а на ноуте экранчик то меньше. Как у тебя с глазами то? Будет видно?
- Ты, милай, сколько строчек у окулиста видишь? А я самую нижнюю, где тираж написан вижу. А насчет копьютера не сумлевайся, разгляжу всё, что нужно.
- Лады, тогда ноут возьмем. – Витёк с девушкой еще несколько минут поговорили непонятными для Петровича терминами и, наконец, Петрович вышел из магазина, радостно прижимая к груди коробку с драгоценной игрушкой.
- Тырнет, копьютер, ноут – Петрович был настолько рад, что положительные эмоции сбросили с него как минимум лет двадцать.

- Тээкс, семерка у тебя уже стоит, ща мы тя к моему роутеру подцепим … готово. Зарегаем тебя на стратеджи через меня по тафу – не будешь же ты как лох сразу депать. Успеешь еще, сначала халяву проиграй... Авось и мне чего нибудь от тебя обломится. Готово. Петрович, ты какой ник на стратеджи предпочитаешь?
- Ась?
- Хотя … ты и ник … Это я лишканул. Ладно, зарегаю тебя как Petrovich. … Хм, занято. А как имя то твоё, а то всё Петрович да Петрович?
- Моё то? Никола.
- Может Николай всё таки?
- По паспорту я Никола Петрович Пердунков, а вообще можно и так и так. Я не обижаюсь.
- Никола… Прикольненько. Пруд пруди поди таких ников. Лады, сделаем тебя графом Пердунковым. Perdunkoff. Есть.
- Викторина… ща мы её… готово. Паспорт твой сейчас пошлем. Осталось клиент загрузить. Клиент … клиент… Петрович, а кстати, ты в каком руме играть собираешься?
- Витюнь, мы ж копьютер для чего с тобой покупали? Для покера. Так чего же ты спрашиваешь? В покер я играть буду. В по – кер.
- Ладно, в покер, так в покер. Давай ка мы тебя на старзы пихнём. Там таких пердунковых на низких лимитах – мама не горюй.
Всё, жди теперь. Завтра тебе полтос на счет капнет и заплывешь ты в свой аквариум.
- Как же завтра то, Витюнь? А сегодня никак нельзя?
- Невтерпеж тебе? Нет уж, погоди до завтра. Плеймани тебе показывать не буду – нечего у тебя формировать нехорошие привычки. Подсаживайся-ка лучше, я тебе буду объяснять что здесь к чему. Смотри – открываем ноут, нажимаем вот на эту кнопку…

И Витюня занялся практически непосильной задачей – обучением 70 – летнего старика работе с компьютером. Ну ну… Пожелаем ему успехов в этом нелегком труде.

На следующее утро Петрович, открыв свой аккаунт на PS узрел на нём сумму в 50 долларов. Нужно сказать, что на тот момент ему что доллары, что евро, что ракушки каури – всё это имело практически одинаковую цену. Вернее сказать, не имело никакой цены. Во – первых, в покер он шел совсем не за деньгами, а, во вторых, полтинник был полностью халявным, к которому Петрович так же халявно и отнесся.

В какой-то умной книжке есть выражение, что индеец, который всю жизнь прожил в племени, попадая в цивилизацию, первым делом учится курить, пить, сквернословить и ловит букет венерических заболеваний. И лишь потом он начинает обучаться и становится цивилизованным гражданином. Всё это, естественно в масштабах покера, предстояло теперь пережить нашему герою.

Итак, у Петровича было всего пятьдесят игровых фишек. Логично поразмыслив, что НЛ 100 для него пока великоват, он залез на столы НЛ 50 со своим банкролом и начал гриндить.

Надеюсь, что внимательный читатель еще не забыл, что у Петровича была бессонница…

Петрович пропал…
Вот уже который день он не выходил на улицу. Пару дней среди мужиков его отсутствие было незаметным, но, стоило кому то упомянуть о нём по какому то незначительному поводу, как сразу стало ясно, что его уже давно никто не видел. Послали гонца - на звонки в дверь Петрович, увы, не вышел.

Мужики стали разбираться – кто его видел в последний раз. Сопоставляя дни, когда Петрович являл себя взору соседей, разобрались, что последним его видел Витьковский дед. Вернее, даже не сам он, а его внук. Тут же определили, что Петрович вместе с Витьком ходили в магазин, откуда притащили какую то коробку. Через пару часов Витёк пришел домой один, а Петровича с той поры не видел более никто.
Сначала возникла версия, что Петрович отдал Богу душу. Затем, как водится, эта версия переросла в криминал – всем было ясно, как божий день, что Петрович отправился на тот свет с чьей то помощью. С чьей? Ну ясно, что с Витьковской. В коробке явно было что – то ценное, за это что то Петрович и пострадал.
Витьковский дед клялся и божился, что его внук никак не мог ухлопать Петровича, если б даже короб был с верху до низу набит золотом и бриллиантами, но кто бы ему в это поверил. Все были полностью уверены в истинности общей версии. К вечеру весь двор гудел как растревоженный улей.
Стемнело, но никто из стариков и старушек и не думал расходиться – все ждали Витька и пропустить момент его разоблачения и раскаяния никто не желал. Это было бы даже хуже, чем пропустить момент прихода почтальона с пенсией. Пенсию – её ведь ежемесячно приносят, а случай убийства старика из за материальных соображений – такое на памяти двора было впервые. Все были в состоянии возбужденного ожидания. Отовсюду раздавались возгласы типа:
- Старика за коробку – Ужас!
- Ну и молодежь нынче пошла…
- А по виду то – тихоня тихоней!
- В тихом омуте…
В общем, сознание общественности было накалено донельзя.
Наконец, когда уже все отчаялись ждать, кто то разглядел в темноте фигуру Витька, идущего домой.
- Витёк идет – шепотом пронеслось по собравшемуся около подъезда народу Общественность притихла.

Витек, увидевши стоящего около своего подъезда кучу народа, подумал:
– Собрание, мать их, опять, видать, или в подъезде не убираются, или же за свет дохрена насчитали.
Витюня постарался тихонько прошмыгнуть в подъезд, но разгневанная общественность, естественно, не дала ему этого сделать.

- Погодь ка, милок, подь ка сюды. Ждём тебя, ждем…
Витька крепко сжали со всех сторон. Витёк еще не понимая всей глубины своего падения в лице общественности, мрачно промолвил:

- Чё надо то?

- Ах, гадёныш, он еще и спрашивает…
- Крепкий орешек. Такого с кондачка не возьмешь. – стали раздаваться выкрики.

Толпа в это время сдвинулась еще плотнее вокруг Витька – никто не хотел пропустить ни слова из происходящего в настоящий момент спектакля жизни.
- Да вы чё, джедаи – Витёк начал злиться – охерели что ли? Я никакие бумажки подписывать не буду. Вон мой дед стоит. Пусть он за меня и распишется. Я согласный. Чё решите – так и будет.
Пару местных алкашей после этих слов рванули свои воротА с криками – сюда его, гада, сюда – мы его быстро выведем на чистую воду – но, получив затрещины от рядом стоящих бабок, предпочли быстро ретироваться из толпы.
Толпа в очередной раз недовольно заурчала и исторгнула из себя пару основных, активно проявивших себя доселе, активистов. Общественность желала знать подробности криминального убийства. Активисты вначале попытались скрыться обратно в толпе, но, увидев перед собой нерушимые её ряды, осторожно приблизились к Витьку
- Витюня, покайся. Пошто ты Петровича убил?
- Чё? - Витюня вообще не понимал трагедии, которая разворачивалась перед его глазами, и главным действующим лицом которой являлся он сам.
- Кто кого убил? Вы чё, питекантропы, ошалели от ничегонеделания?
Активисты, тем временем убедившись в своей безопасности, продолжали.
- Ну, ты жа третьего дня с Петровичем в магАзин ходил?
- Ну, ходил – Витюня не понимал подоплеки вопроса.
Толпа зарычала. Один из активистов, пытаясь её успокоить, повернулся к ней лицом, поднял ладонь и сжал её в кулак, тем самым пытаясь добиться тишины. Это ему удалось. Активист повернулся к Витьку и молвил:
- Ну вот, потом ты его и хлопнул.
- Как хлопнул? За что? – Витёк постепенно начинал понимать, что все предъявляемые ему обвинения имеют под собой пусть зыбкую, но всё же почву.
- Как за что? А чего вы с ним притащили из магазина?
- Ну, компьютер.
- Вот! – после этого активист повернулся лицом к толпе и глубокомысленно поднял указательный палец.
- За копьютер ты его и порешил.
Толпа, негодуя, начала злобно сдвигаться вокруг Витька.
- Стоп, нелюди, как это порешил? Я же с утра на роутере видел, что Петрович в покер по Интернету гемблил. Жив Ваш старик. – и Витюня, оттолкнув парочку слишком близко придвинувшихся к нему бабок, зашел в подъезд.

Петрович, копьютер, тырнет … этих умных слов должно было хватить общественности чтобы отстать от Витюни минимум еще на пару дней.

Народ, однако, не успокаивался. Произнесенная Витьком фраза «Петрович в покер по интернету гемблил» дала повод к новым разговорам. Фраза, конечно же, была не полностью понятна, но общий её смысл был примерно ясен – Петрович играл в покер в каком то там интернете. Что такое интернет точно из пенсионеров не знал никто.
Поутру, выспавшись, народ снова собрался на улице и вернулся к обсуждению вчерашних событий. Как бы там Витёк не оправдывался, но факт оставался фактом – Петрович пока не объявился.
- Вот как чую – беда ведь приключилась. Ну как так – почитай уже ведь четвертый день его не видим.
- Чё ж за тырнет такой, что четыре дня он в ём?
- Истинно вам говорю, тырнет – это подпольное казино! Я слыхал, в энтих казино и выпивку и закуску бесплатно дают – лишь бы побольше проиграли.
- Ох, ёк – макарёк, ну всё, разведут теперь нашего Петровича. Квартиру продаст и не расплатится.
- Нужно же спасать человека, можа еще не поздно?
- Да де ж этот клуб то есть? Может знает кто?
- Я знаю как спасти. Слухайте сюды…
У народа постепенно начал созревать план по вызволению Петровича из цепких лап казино под злобным названием «Тырнет».
Минут через двадцать вся толпа организованно поковыляла к ближайшему участковому пункту милиции.
Дежурный милиционер, увидев такое парадное шествие, попытался остановить толпу на входе, но пенсионеров было не унять и они ввалились в кабинет к своему участковому.
- Эт-то что за демонстрация? Ну ка, давайте в порядке очереди, остальные – в коридор.
- Там это, тут такое дело… - попытались невнятно изложить суть дела пенсионеры.
- Я так понимаю, вы все по одному делу? Тогда оставляйте парочку самых образованных, остальные – на улицу.
Немного посовещавшись и оставив двух своих представителей, остальные вышли на улицу и стали ждать.

Участковый приготовил ручку и листок.
- Ну-с, что случилось? Хулиганы в подъезде накурили?
- Хуже…
- Ба, никак кого то из ваших послали далече и они никак дорогу не найдут? – чувство юмора участковому было не чуждо.
- Хуже…
- Так, хватит в угадайку играть. Выкладывайте что у вас там стряслось.
- У нас Петровича из тридцать восьмой Витюня из тридцать шестой завёл в подпольный клуб в покер играть, да так там и оставил. Четвертый день уж пошёл, а он так и не вернулся. Чуем, беда. Скоро за квартирой евоной придут.
- Где ж они подпольный клуб то нашли?
- Дык молодеж же. Это мы старые ничего не знаем, а оне – молодые то – знают всё.
- Откуда информация?
- Дак Витюня же сам вчера всем сказал.

Участковый почувствовал, как жизнь преподносит ему реальный шанс отличиться. Накрыть подпольное казино – это вам не пьяницу разбушевавшегося урезонить. Перед его взором мгновенно пронеслись приятные картины – награждение орденом, повышение в звании, перевод в управление, выдача ордера на квартиру… Дело оставалось за малым – накрыть казино и как можно быстрее, пока его не опередил кто-либо из особо ретивых коллег.

Глаза участкового загорелись
- Где ж они подпольный клуб то нашли?
- Дык молодежь же. Это мы старые ничего не знаем, а оне – молодые то – знают всё.
- Откуда информация?
- Дак Витюня же сам вчера всем сказал.
- Сам, говоришь, сказал. Ну ну… Ладно, шуруйте на улицу и ждите меня. Я сейчас выйду и мы во всём разберемся.

Участковый сложил листки в папку, взял свой сотовый, предупредил дежурного, что будет на участке и вышел на улицу.
Душа его пела – предстоящие радужные перспективы поднимали ему настроение.

Витюню в девять утра разбудили настойчивые звонки в дверь. Витюня никого не ждал и поэтому лишь перевернулся на другой бок и натянул одеяло, спрятавшись под ним с головой. Звонки не прекращались, а лишь становились еще настойчивей. Через некоторое время, звонивший поняв, что его усилия не приносят никакой пользы, начал лупить в дверь ногами.
- Вот ведь сука же – Витюня вылез из под одеяла, логично рассудив, что поспать ему сегодня не удастся – вышибет ведь дверь, паразит.
- Кто ж там такой настойчивый? Ну я тебе сейчас настучу … - Витюня одел тапочки на босы ноги и, позёвывая, поплёлся открывать дверь.
- Что ж ты тварь долбишь? По башке себе так постучи. – Витюня открыл дверь и оторопел – на площадке стоял их участковый, за ним толпилась процессия из местных дедов и бабок.
- Ой - Витюня спрятался за косяк и попытался закрыть дверь. Это ему не удалось, так как хитрый участковый предусмотрительно шагнул и таким образом впихнул свой сапог между дверью и порогом.
- Гррражданин Плодухин? – Суровый лейтенант открыл дверь, потеснив Витюню в коридор.
- Он это, лиходей, он, собственной персоной – выкрикнул кто то из толпы.
- Да, а в чём, собственно дело…
- Давайте поговорим у Вас в квартире.
Первым в квартиру Витюни зашел участковый, за ним, пихая друг друга локтями, ввалились все остальные.
Витюня закутался в одеяло и присел на кровать.
- Чем обязан, господа, столь раннему визиту?
Участковый пододвинул к себе ногой стул, сел на него, открыл свою папку, достал бланки протокола допроса и начал его заполнять.
- Так, Плодухин Виктор … как вас по батюшке величать?
- Погодите, товарищ лейтенант. Вы сначала объясните что случилось. Чего сразу писать то? Протокол, как я понимаю, номерной и в мусорницу его не выбросишь. А я за собой что то грехов не чувствую.
- Смотри ка – он еще и отнекивается. Ты лучше, милай, расскажи что ты нам вчера рассказывал – народ с нетерпением ждал развития событий, которые конечно же должны были закончиться арестом Витька.
- Тут вот общественность – лейтенант кивнул на толпу – утверждает, что вы, гражданин Плодухин, тайно посещаете подпольное казино. Мало того, Вы еще вовлекли в незаконное занятие своего соседа из тридцать восьмой квартиры. Как его… – лейтенант посмотрел в свои записи - Николу Петровича Пердункова. Есть такое дело?
- Петровича то? Какой клуб? Что случилось то? – Витюня не совсем понимал смысл обвинений в его адрес.
- Так вот, в результате чего Вы привели в этот клуб, повторяюсь, подпольный, так как официально игровые клубы запрещены ныне действующим законодательством Российской федерации…
- Кого я привел то? Петровича? – Витюня взглянул на роутер, на котором моргала лампочка, оповещающая о работающем в данный момент интернете – Дома ваш Петрович, куда он денется.
- Нет его дома. Гражданин Пердунков на звонки и стуки в дверь не среагировал. Посему, мною принято решение задержать Вас, гражданин Плодухин до дальнейшего выяснения обстоятельств.
- Да как нету то? – Витюня еще раз покосился на роутер и улыбнулся – сейчас я его Вам предоставлю. – он подошел к компьютерному столу и вырубил роутер из сети.
- Ща, припрется, старый, как миленький. – на губах у Витюни блуждала ехидненькая улыбка.

Буквально через пару минут в дверях показался ожидаемый всеми Петрович. Вид его был жалок. Четверо суток, проведенные им за компьютером, здоровья, увы, не прибавляли. Петрович осунулся. Морщины на его лице стали заметно глубже, белки глаз покраснели, а руки сотрясала мелкая дрожь. На щеках и подбородке Петровича торчала во все стороны густая многодневная щетина.

Народ ахнул.
- Петрович, ты откель явился?
- Довели человека до ручки, ироды.

Не обращая никакого внимания ни на народ, ни на пристально глядящего на него участкового, Петрович, шаркающей походкой подошел к Витюне.

-Там у меня это … не работает ничего. Сломалось всё. Я ничего вроде бы не делал, отремонтируй, а – Петрович жалобно посмотрел на Витюню.
- Угу, щас прямо, разбежался. Ты почему дверь не открываешь? Четвертый день тебя все ищут. Милиция вон даже пришла – Витюня кивнул на участкового – меня сажать собираются
- Так это, занят ведь я был, неколи мне было отвлекаться то. Витюнь, ну давай, ремонтируй побыстрее, ждут ведь меня там. Некогда же мне.

- Вы, как я понимаю, будете гражданин Пердунков? – взявши Петровича за рукав и повернув его к себе, вопросил участковый.
- Я и есть – Петрович хотел было повернуться к Витюне, но участковый держал его крепко.
- Так, короче, ну ка давайте собирайтесь оба и в участок. Там и разберемся. А вы – он повернулся к толпе – давайте валите по домам и чтобы я вас больше у себя не видел. Пинкертоны, мать вашу.
- Геть, геть отсель – он выпроводил всех и закрыл за ними дверь.
- Давай, давай, родной, одевайся. Натягивай штаны. А Вы, гражданин Пердунков, идите, переоденьтесь, … хотя нет – так пойдете, еще опять забаррикадируетесь на неделю.
- Да за что в участок то? Что мы натворили то? – Витюня попытался оправдаться.
- Я найду за что, а если не найду, то для профилактики полезно сходить. Устроили мне тут проблему на пустом месте. Заодно и этот вот – он кивнул на Петровича – охолонется маленько а то как то он выглядит… – лейтенант пощелкал пальцами, не сразу подобрав к виду Петровича подходящее слово - нелицеприятно.

- В общем, граждане закононепослушники, вперед.

Лейтенант был несколько расстроен. Он еще не понимал полностью, что здесь сейчас произошло, но предполагал, что все его мечты о раскрытии банды злостных покеристов рассыпаются прямо на глазах. Состава преступления пока вроде бы не было видно – Петрович оказался дома живым и здоровым, пусть даже и несколько потрепанным и, вероятно, что все разговоры о подпольном клубе были лишь досужими вымыслами выживших из ума стариков. Однако просто так сдаваться участковый не собирался. Он решил опросить Петровича с Витьком в участке и запротоколировать сей опрос, надеясь, что что-то, да и выплывет, а если и не выплывет, так можно хотя бы показать работу с вверенным ему народонаселением. Он печально вздохнул и вывел правонарушителей на улицу.

Глупо было бы ожидать, конечно, что народ внемлет совету строгого участкового и тут же разойдется по домам. Старики так и стояли у подъезда, ожидая развязки событий.

Подъездная дверь распахнулась и на улицу вышла процессия из трех человек. Первым, насвистывая «Мурку», шел Витюня. Он демонстративно заложил руки за спину, демонстрируя тем самым незаконность задержания.

- Задержали ирода, так ему и нужно – выразил радость народ.

Следующим семенил Петрович. Голова его была задрана кверху, губы тем временем, что-то нашептывали. Петрович явно прокручивал в уме какие – то раздачи.

- Ба – тю – шки, а его то за что? Пострадавший ведь он.
- Ясно за что, сейчас показания против Витька даст и выпустят.

Замыкал процессию участковый с мрачным взглядом. Он увидел стоящую толпу и погрозил им кулаком:
- Я вас, мать Вашу, посажу, нахрен, за неподтвержденные доносы.

Толпа промолчала, провожая взглядом проходящую мимо неё троицу.


- Присаживайтесь, граждане – лейтенант кивнул на стулья в своём кабинете – и давайте рассказывайте, как же вы до такой жизни то докатились?

- До какой до такой то? – пробурчал Витюня – Живем как все, никого не трогаем, а тут вы с утра пораньше приходите и в милицию тащите. Непорядок.

- Непорядок, говоришь? А стариков в казино таскать – это порядок?

- В какое казино? – не понял Витюня

- Как это в какое? В подпольное. Да ладно, не оправдывайся, звонили мне уже оттуда. Ты думаешь, я не в курсе что происходит на вверенной мне территории? Знаю я всё. Только вот не трогаем вас пока. – Участковый ловко играл стандартную милицейскую театральную постановку.

- Кого это «нас» вы не трогаете?

- Ну как кого – казиношников. Да ладно, парень, не оправдывайся, ты же не организатор этого казино, поэтому к уголовной ответственности тебя не привлечешь. Давай лучше расскажи подробнее – давно ли ты туда ходишь, как часто, кто тебя туда привёл ну и всё остальное. И не бойся. Разговор у нас с тобой, как видишь, тет – а тет, ну не считая, конечно, балласта …– он кивнул на Петровича, которому и вправду было не до пустых разговоров. Он до сих пор еще что то бубнил себе под нос и не обращал на происходящее никакого внимания.
– … тем более я и так всё знаю, а тебя так просто спрашиваю – лояльность и честность твою проверяю. Но учти, Виктор, я ведь могу и по-другому поступить – оформлю сейчас всё под запись – он потряс пустым протоколом перед носом Витюни – Заведу дело и пущу его в производство. А это, брат, такая государственная машина, под которую если попадешь, то не просто выпутаться. Оно тебе надо? Нет. Поэтому, давай – рассказывай.

- Чего рассказывать? Какое еще казино? Какая машина? Чего я сделал то?

- Значит, не хочешь ты по-хорошему? Жаль, братец, жаль. Эх, боюсь, попадешь ты сейчас под раздачу, а ведь ты же еще молодой. Зачем тебе такое пятно на всю жизнь?

- Товарищ лейтенант – до Витюни постепенно начал доходить смысл предъявляемых ему обвинений. – Не ходим мы с Петровичем ни в какое казино, да и нет его у нас в районе. В крайнем случае если и есть, то мы об этом ничего не знаем. Правда ведь? – он толкнул Петровича локтем. Тот замычал, но ничего не ответил.

- Как же не ходите то? А в покер вы тоже не играете?

- В покер играем.

- В покер играете, значит, а в казино не ходите?

- Не ходим.

- Как же это понимать? Где ж вы тогда играете?

- В онлайне.

- В каком еще онлайне? Клуб такой?

- Нет, в онлайне – это в интернете.

- В интернете? А какая разница то? Что клуб, что интернет – одна беда.

Лейтенант встал со стула, закурил и начал вновь прочищать мозги Витюне.
- Вот что же Вы, игроманы за глупый народ. Дурят вас, дурят, а Вы играете и играете. Зарплаты в автоматы спускаете, пенсии. Вот ты сейчас подсадил старика на игру, а через полгода, глядишь, он без квартиры останется. Всё в казино снесёт.

- Товарищ лейтенант, покер – это ведь не казино. Покер – это интеллектуальная игра. Будешь умно играть – выиграешь. Глупо – проиграешь.

- Чего бы ты еще понимал то… Интеллектуальная, выиграешь… Ничего ты там не выиграешь. Тут вот на днях по телевизору умную передачу показывали. Накрыли в Питере казино одно подпольное, где, ты представляешь, - лейтенант понизил голос до полушепота и пододвинулся ближе к Витьку – даже турниры покерные проводили.

Витьку захотелось перекреститься и сказать – Свят, свят, свят.

Лейтенант, тем временем, продолжал:
– Турниры, ты понимаешь? Так вот они, демоны, что придумали – через какое-то время они начинали ставки повышать. Ну, в целях искусственного повышения азарта. Чтобы, значит, народ из за азарта больше денег проигрывал и быстрее. И разрешали еще фишки покупать у дилера, чтобы из турнира не вылететь. И этих фишек они за игру наторговывали – лейтенант поднял указательный палец – на сотни тысяч рублей. Ты представляешь какая прибыль за один турнир?

- Какая прибыль то? Ребаи и аддоны всё равно в общий фонд турнира идут. И потом так же и делятся между выигравшими.

- Я ему про Фому, а он мне про Ерему. Тебе же сказали – всё шло в казино.

- Да ладно, кто на таких условиях играть то будет?

- Вот такие азартные как вы и будут. Мне ты можешь не верить, но по телевизору же показывали. По телевизору врать не будут. Короче, давайте прекращайте играть в свой поганый покер. Иначе, придется мне на вас завести дело и посадить.

- За что сажать то? Пока же можно в интернете играть.

- Пока можно. Пока. Понял? Пока можно, но как только запретят, вы у меня будете первыми по списку кандидатами на заведение дела. Тебе это понятно?

- Понятно.

- Учти, на карандаш я тебя с Пердунковым поставил. Кстати, где твой дружок четыре дня пропадал, что его чуть не в розыск объявили?

- Да в интернете же и пропадал.

- Четыре дня?

- Хрен ли ему. И потом я же не знал, что он такой гемблер.

- Мда… Видишь, какой азарт у него проснулся? Совсем пропадает старик. Нужно что то с вами делать. Ладно, давай забирай своего фаната компьютерных игр, и чтобы о вас я больше ничего не слышал. Игроманы, чёртовы.

Витюня пощелкал пальцами перед носом Петровича, пытаясь обратить на себя внимание, вздохнул, пихнул его локтем в бок и выволок его из кабинета.

- Вот что мне с ними делать? - лейтенант был недоволен состоявшейся беседой – А делать что – то нужно. Иначе ведь правда проиграют всё, что есть. Доложу ка я, пожалуй про них руководству – и пусть они там сами решают.

Лейтенант пододвинул к себе телефон, встал, вытянулся по стойке «Смирно» и начал набирать телефонный номер.


- Ну, Петрович, доведешь ты меня до цугундера - Витюня был очень недоволен - вот уже и милиция нами заинтересовалась. Ты чего же там, старый, четыре дня делал? Порнуху, походу, в интернете нашел и заинтересовался. Так?

- Кого? Играл же я там. Сам знаешь.

- На полтос четыре дня? Ну ну… Походу турики по 10 центов на 360 тел гонял. И как результаты?

- Кады как. То выигрывал, то проигрывал. По-разному. Больше всё-таки выигрывал. Витюнь, а турики – это чего такое? Тоже в покер?

- Ну, типа турниры.

- А там и турниры можно играть? – Петрович задумался – А как? Покажешь?

- А во что же ты все четыре дня шпилил то?

- А во что ты мне показал, в то я и играл.

- За столами? Четыре дня? На полтос? Хренасе…

- Ну так как, Витюнь, пошли, отремонтируй мне покер, заодно и покажешь как в турниры играть.

- Угу, щаззз. Я тебе покажу, так ты еще на месяц пропадешь. Опять меня в ментовку потащат. Нет уж, увольте.

- Ну Витюнь, ну пошли, а?

- Слушай, Петрович, - у Витюни возник вопрос, требующий уточнения – а ты чем же питался всё это время? К двери тебе было некогда подходить, в магазин ты, естественно, не ходил. Мешок с сухарями что ли себе под стол поставил?

- Да уж, поесть бы, конечно не мешало бы. Да и в магазин можно зайти сухариков прикупить. Это ты мне хорошую мысль подал.

- Это ты чего же, вообще что ли четыре дня ничего не ел?

- Ну…

- Сдохнешь ты так, Петрович, сто процентов кони двинешь.

- Не боись, не издохну. А и издохну – невелика потеря. Ну так как, пошли, отремонтируй тырнет, а?

- Нет уж, ты давай иди среди народа потусуйся, успокой их, а то, я гляжу, соскучились они по тебе сильно. В магазин сходи, поешь чего ни будь. Ляг, отдохни до вечера. А покером потом займешься.

- Не, Витюнь, айда сейчас ты мне покажешь, а я потом в магазин пойду.

- Ох, не будет у тебя «потом», боюсь, если я тебя сейчас опять к компу допущу. Всё, решено. Вечером жди. Не раньше. Иди давай, до вечера.

Витюня подтолкнул Петровича к сидевшим на лавках пенсионерам, а сам поднялся к себе домой.
Витюня загрузил компьютер и вышел на сайт Покерстратеджи. Взглянув на общую сумму счета TAF, он заметил, что его счет подрос на 25 долларов.
- Это кто же такой шустрый? – Витюня открыл обзор привлеченных друзей и остолбенел – напротив друга под ником Perdunkoff, он увидел две выплаты – 10 и 15 долларов. Общая же сумма пожизненных стратеджипоинтов у Петровича была более двух тысяч.
- Вот старый, во даёт – такими темпами он к новому году блеком станет, хоть как ты тут будь.
Петрович явно был покерным талантом, так как отбил стартовый полтинник менее, чем за четыре дня.

Итак, у Петровича было пятьдесят игровых фишек. Логично поразмыслив, что НЛ 100 для него пока великоват, он залез на стол НЛ 50 FR со своим банкролом и зарегистрировался на участие в игре.

Щелкнув мышкой на свободное место, Петрович ввёл в окошко с запросом сумму в 50 долларов и стал дожидаться большого блайнда. От нечего делать, он начал изучать аватарки восьмерых оппонентов, которым Петрович решил бросить вызов. Слева от него сидел оппонент, на аватарке которого были изображены три полоски – черная, красная и желтая. Петрович навел на него указатель мыши.

– Гер – ма – ни – прочитал он по слогам. – Ух, ты, и немцы играют. Нация, однако, педантичная. Надо бы, пожалуй, верить его действиям. Немец с плохой картой ставить не будет, а будет сбрасываться – записал себе в голову нотс Петрович.

- Кто там следующий? - Он навел мышь на следующего оппонента.

- Ау- стра- ли - а. О, знать австралиец. Эк его сюды занесло. - Аватарки у оппонента не было, а из познаний об Австралии в голове у Петровича крутились только длинные ножи и крокодилы.

- С энтим поаккуратнее нужно бы. Опасный, должно быть, игрок. Энтот и блефовать не побоится – среди крокодилов вырос.

Следующим сидел игрок, на аватарке которого было выставлено фото красивой черноволосой девушки.

- Куды ж ты, милая, лезешь то? Твоё дело – дома сидеть, да детей рожать, а не в покер с мужиками играть – Петрович недовольно покачал головой – Эх, незамужняя, поди, еще. Была бы при мужике – щи бы ему варила, да портки бы стирала, а не картишки бы перекидывала. А можа вдова? Кто знает – можа и вдова. Но то, что без мужика – это уж точно. А куды ж твои мужики то смотрят? Вон какая справная – всё при ей, однако – ж гляди, без мужика. Да, зажрались там у вас – такую кралю одиночеством маяться заставляют. Откель ты, кстати, поглядим… Ко – лом – би – а. Хм… Чего за страна такая? Коломбия. У меня кофе когда то такой был. В что ли Африке где то? Ах, вон оно как – там поди ка негры одни, а ты там одна белая то. Вот и мужика то нет. Эх, бедненькая, несладко тебе видать приходится. – Петрович так растрогался тяжелой женской судьбой девушки из Колумбии, что решил при случае проиграть ей немного денег.

В этот момент до Петровича дошел большой блайнд. Система автоматически поставила 50 центов. Раздали ему разномастные 3 и 7.

- Как с такой картой играть то можно? Никак нельзя. Подождем карту получше. – Петрович сфолдил на рейз от оппонента, который сидел на батоне. Оппонент забрал блайнды.

- Ух ты шустрый какой. Видал, что никто не зашел, вот под меня и поставил. Отколь ты такой шустрый? И-та-ли. Хм. Итальянец, верно. Горячий парень. Ладно, запомним тебя. – Петрович был недоволен действием игрока из Италии, который вполне вероятно застилил у него блайнд. – Ужо я тебе отвечу, мало не покажется.

Следующей рукой Петровичу раздали одномастных короля и валета. Он начал рассуждать что же делать с такой рукой.

- Оно, однако, карты то неплохие, но как знать – вдруг у кого получше? Ладно, поглядим, если не зайдет никто, то, пожалуй, подобью, ну а зайдут – сброшу, погожу карты получше.

Все сбросились до итальянца. Итальянец, находясь на катоффе, застилил еще раз. Баттон сбросил карты, наступила очередь Петровича.

- Вот ведь какой гадина… Этак ты у меня все фишки сожрешь. Ну я тебе обещал. Как там Витёк говорил повышать можно ?… ползунок нужно двинуть... Ага – вона как. Сколько ж поставить то? Много не буду. Поставлю половину, пожалуй. – Петрович передвинул ползунок до половины и зарейзил на сумму 25 долларов. Руки его неожиданно задрожали – фишек было очень жалко, но спускать такую наглость обнаглевшему в конец итальянцу, Петрович был не намерен. Трясущимися руками он всё-таки нажал на кнопку «Рейз до 25». Итальянец по-видимому ошалел от такого громадного трибета под свой стил в 3 ББ и, немного поразмыслив, решил не искушать судьбу и сфолдил.

Петрович облегченно выдохнул.

- Так с тобой и нужно. Глянь какой шустрый, ставит и ставит. Фишек на тебя не напасешься. Теперь будешь знать, как мои фишки тырить. –
Следующую руку раздали 2Jо и Петрович, поглядев в свои заметки, которые написал при беседе с Витьком, поставил галочку автофолда и продолжил изучать аватарки оппонентов.

Следом за Колумбийской девушкой сидел игрок, на аватарке которого красовался розовощекий смеющийся малыш.

- Гляди ка, и дети тут играют. Куда только родители смотрят. Поди деньги на завтраки дают ему, а он их в покер спускает. Ай, яй яй, непорядок – Петрович удрученно покачал головой – Этот хорошо играть не может – мал ишшо. – он навел на него указатель мыши – Све-ден. Швед, наверное. Ой, беда с энтими шведами – то живут впятером с общими бабами, то вот еще за детьми не следят. А как уследишь – поди, разберись чей он – твой, али нет – а раз не твой, так почто тогда и следить то? Ох, Сталина на них нет…

Петрович еще долго мог бы рассуждать на тему шведских семей и общих детей, но следующей рукой ему раздали двух королей. Рука была вполне играбельна, по его представлениям, и он стал следить за префлоп розыгрышем.
Сидящий в УТГ зашел лимпом, пару человек сфолдили и очередь опять дошла до итальянца. Итальянец сделал открывающий рейз в 5ББ.

- Когда ж ты наконец уймешься? – Петрович не собирался сдаваться в этой раздаче, а решил применить испытанную им против итальянца тактику. Рейз 25 долларов.
Лимп – рейз в 5 ББ – дикий трибет – мало кто был способен остаться в раздаче после такого экшена. Итальянец, поняв, что для оппонента с дворянским ником Perdunkoff трибет размером в 50ББ – естественное дело, - подумал и пушнул.

- Гляди ка, не сдается… Тузы что ли? Ай, ладно, колл.

Итальянец показал Биг Слик. На флопе выпал туз. Петровичу резко поплохело.

- Как же так то? Так же нельзя… - Тёрном выпала бланковая двойка, которая естественно, не могла усилить ни одного из оппонентов. Петрович находился в предынфарктном состоянии, руки его выбивали барабанную дробь, сердце бешено колотилось. Похоже, покерная карьера Петровича заканчивалась, так и не начавшись…

И вот они, причуды коварного ГСЧ рума Покер Старз. Из всех оставшихся в колоде карт, эта программулина с неизвестным никому кроме её создателей алгоритмом действия, наисчастливейшим образом выбрала единственную карту нужную Петровичу и выложила её на стол. Это был последний оставшийся в колоде король.

Петрович от выхода короля на ривере ошалел еще больше и обреченно прошептал:

- И король ему еще выпал. Нечестно же.

Старое сердце Петровича уже грозило остановиться от нахлынувшей на него тоски, но фишки внезапно потекли не к итальянцу, а к Петровичу.

- Ёксель – моксель. Как так? - Петрович не сразу осознал, что риверный король усилил его руку до победной, но постепенно этот состоявшийся факт дошел таки до его сознания.

- Эвон оно как. Сет же у меня, кажись…
Обиженному на удачливого Петровича итальянцу, потерявшему весь свой стэк, ничего не оставалось другого, как выругаться на счастливчика в чате.

- Crazy Russian I_D_I_O_T
- FU, lucky fish
- Crazy PS

Из всех тирад Петрович понял только FU.

- Конечно, ФУ… Бедненький… - Петрович прекрасно прочувствовал всё презрение итальянца к только, что произошедшей раздаче, но помочь или хотя бы посочувствовать ему, увы, не мог.

Итальянец написал еще пару непонятных строчек и вышел со стола.

- Э-эх, такого слабого игрока испужал – подумал Петрович – Занервничал итальяшка. Играй сейчас аккуратненько с ним, да ставь как только придет чего-нибудь хорошее. Глядишь и еще раз все фишки с него можно выиграть. Может, придет еще раз отыгрываться?

До большого блайнда Петровичу не заходило ничего хорошего, и он аккуратно фолдил себе и фолдил, размышляя при этом о сыгранной с итальянцем раздаче.

- Многовато я, пожалуй, под него поставил. Мог бы и испужаться, если бы рука чуть похуже была. С другой стороны, если бы ему тузы пришли, то мог бы я на его ставку сбросить? Оно вряд ли. Так бы все свои фишки бы и проиграл. Опять же, если бы я туза увидел на флопе, можно было бы сбросить? Можно, если бы на префлопе немножко поставить. Тады зачем я сразу ползунок на 25 двинул? Ай яй яй. Совсем неправильно играю. Сколь же в следующий раз ставить? …

Пришла очередь Петровича ставить большой блайнд. Зашла какая то уж совсем непонятная рука – 23о, но все оппоненты, памятуя недавний розыгрыш с итальянцем и с уважением взирая на удвоенный стек Петровича, сбросили свои руки.

- Однако и с такой картой, оказывается можно выигрывать – Петрович был доволен донельзя. – Боятся, видать, басурмане.

Следующей рукой Петровичу зашли одномастные 78 треф. Рука ему нравилась своей связанностью и одномастностью. Это, конечно были не два короля, но он часто видел, как по телевизору успешно разыгрывали такие карты. Шведское дитя сделало открывающий рейз в 3 ББ, следующий за ним игрок сделал колл, остальные сбросили. Петрович заколил. Неожиданно немец, сидящий на большом блайнде и до сих пор не вступавший в игру, сделал рейз, повысив банк еще в два раза.
Дитя сбросило, лимпер сбросил также. Петровичу предстояло сделать непростое решение. Разум Петровича просил его сфолдить, но после двух удачно сыгранных раздач рука не поднималась нажать кнопку фолда. Коннекторы, да еще и одномастные – чуйка Петровича так и просила заколить рейз немца. Между голосами разума и чуйки, он выбрал чуйку. Колл.
На борд выпали 3 8 Q. Треф, которых так ждал Петрович, не было. Ему предстояло первому открывать торговлю на флопе.
- Вот ведь незадача. Попал ведь, но слабо. И банк то ведь уже немаленький. – Петрович не хотел открывать торговлю первым, но чувствовал, что если сейчас он не поставит, то шансов выиграть раздачу у него не будет.
- Ладно, поставим маленько – Петрович поставил ставку в половину банка. Немец, у которого оставалось фишек чуть больше, чем сейчас составлял банк, пошел в ол ин.
Такой подлости от немца Петрович не ожидал. В его планы входило напугать оппонента и заставить его сбросить.
Время неумолимо истекало, а Петрович никак не мог принять решение – заколить или же сбросить. Наконец он подвел курсор к кнопке…

Я, честно говоря, не знаю, что сделал Петрович в данной раздаче, да, собственно, это не так уж и важно. Покерная карьера любого игрока состоит из похожих раздач, и конечный результат мало зависит от одной из них, случайно выбранной. А Петрович – он вообще забыл про неё через очень малый промежуток времени. Он только начал постигать азы игры в покер. Понятия «шансы банка», «оддсы» и им подобные для него были тёмным лесом. Он просто играл, играл и играл, наслаждаясь выигрышами и сокрушаясь проигрышами. Его настолько увлёк покер, что нажав на кнопку электрического чайника, он вспоминал о нём только тогда, когда чайник был уже давным-давно комнатной температуры. В итоге, он выбросил из головы идею попить чаю и лишь изредка подбегал к крану и наливал себе холодной воды.

Шли уже четвертые сутки практически непрерывной игры. За это время его банкролл и опускался практически до нуля и поднимался почти до 1000 долларов. Покерные Боги пока щадили Петровича и не давали ему залить его весь без остатка. Банкролл был нестабилен, впрочем, как и сама игра Петровича не блистала постоянством.

Сколько этот непрерывный гриндинг мог бы еще продолжаться? Кто его знает… Хорошо всё таки, что обычно находятся люди, подобные соседскому Витьку, которые вовремя вырубают нам интернет.

- Что там было? Как ты спасся?
Каждый лез и приставал
Но механик только трясся
И чинарики стрелял…
(с) ВВС

В последние дни Петрович был явным фаворитом своего двора. Да и то сказать – часто ли в жизни пенсионеров происходят какие либо события, которые были бы достойны обсуждения на околоподъездных лавках?
Пенсия, развратная молодежь, сосед, гад, который шумит перфоратором с утра до вечера, второй, не меньший гад, который проходя мимо здоровается лишь раз в день, а не при каждом проходе, посадка и поливка цветочков на оплеванных с балконов газончиках, ежедневно растущие цены на квартплату и продукты… Все эти темы давным-давно надоели и опостылели.
А тут тебе – игроман Петрович, его, увы, несостоявшееся убийство в корыстных мотивах, расследование, интриги, приход участкового, неожиданный и непонятный выход на свободу Витюни…
Да, однозначно, Витюня с Петровичем привнесли глоток свежего воздуха в застоявшееся болото двора.

- И де ж ты был то?
- Как же тебя эти нехристи выпустили?
- Дело то завели?
- Витюня теперь под подпиской?

Вопросы неслись со всех сторон. Петрович вздрагивал, и ошалело переводил взгляд с одного вопрошающего на другого. Он не понимал смысла той суеты, которая в последний час происходила вокруг него, и был чем-то похож на рыбу, которую внезапно вытащили из её привычной среды обитания и кинули на лёд.

Поняв, что разговор с Петровичем может удаться только в режиме диалога, из толпы выпорхнула шустрая 60 с небольшим - летняя бабёнка Марья Ивановна, живущая в соседнем от Петровича подъезде.

- Что, ироды, запужали совсем человека? Ну-ка, успокойтесь. – Толпа постепенно умолкла.

- Сосед, а сосед – взгляд Петровича переместился на Марью Ивановну – почему Витюню то отпустили?

- Откуда? – не понял Петрович

- Как откуда? Из милиции.

- Из какой милиции?

- Ну, где вы с ним были.

- Кто?

- Ну вы с Витюней.

- Мы с Витюней? Да… Мы с Витюней. – Петрович утвердительно кивнул.

- Ну и почему ж его оттедова отпустили?

- Откуда? – Петрович замкнул круг вопросов.

- Э… Погодь. Так мы с тобой не договоримся. Вы сейчас с Витюней из милиции вышли.

- Да вроде как и вышли.

- Так, вышли вы, значится, а о чем там разговор был?

- Где?

- Ты, старый, издеваешься что ли? В милиции участковый о чем с Вами говорил?

- В милиции? – Петрович задумался и честно изрёк – А я и не знаю.

- Как это ты не знаешь?

- Да не слушал я его. О чем – то говорили, а вот о чем – он развёл руки в стороны– не знаю. Надоть вечор у Витька спросить.

- Нечего тут и спрашивать.- Сказала, как отрезала Марья Ивановна - Знаем мы всё и так – толпа удовлетворительно загудела – коли вы попались, то так и скажите.

- Как попались? – Петрович постепенно начал возвращаться к обычной жизни. – Чего ты мелешь то?

- Известно как – в клубе своём и попались. Хорошо хоть мы вовремя спохватились и вытащили тебя оттуда. Проигрался бы ты точно в пух и прах.

- Да, Мариванна – Петрович недоуменно посмотрел на неё. – Вот ты женщина еще молодая…

Взгляд Марьи Ивановны сменил гнев на милость, и она с зарождающимся интересом посмотрела на Петровича совсем другими глазами.
Петрович тем временем продолжал:
-… умная …
В глазах у Марьи Ивановны запрыгали бесенята, она расправила свой стан, выпрямилась и подбоченилась.

- … а веришь всей лабуде, которую глупые старики выдумали. Э-эх, не ожидал я от тебя такого. – Петрович покачал головой и побрёл к подъезду.

- Погодь-ка, Никола Петрович – его догнала Марья Ивановна и цепко взяла его под руку. – Больно уж ты плохо выглядишь. Отощал совсем. Может, ты есть хочешь? Зашел бы ты ко мне на минуточку. Я с вечера борщ сварила. Он за ночь то еще вкуснее стал. Пошли, а? – И она жалостливо поглядела на Петровича тоскливым взглядом.

Петрович вдруг почувствовал невыносимый голод. Ему было неловко идти к одинокой женщине в гости, но вынужденное четырехдневное голодание сделало своё дело.

- Ну, я не знаю … Ежели только на минуточку …

И они с Марьей Ивановной свернули в соседний подъезд и скрылись за дверью…

Петрович уплетал борщ. Он был настолько вкусный, что Петрович жмурился и мурлыкал от удовольствия. Марья Ивановна сидела рядом и заботливо хлопотала.

- Я тебе еще салатику подрезала. Тебе с чем – с майонезом или со сметаной?

- М-м-м – рот Петровича был занят. Такой вкусной еды он не ел уже пару лет – с момента кончины своей жены.

- Со сметаной сделала. Кушай, кушай. Дохлый совсем стал. Кожа да кости. Сколь лет то, как ты один остался?

Петрович показал два пальца.

- Кушай, кушай. Доешь – я тебе еще долью.

Петрович замычал и отрицательно помотал головой .

- Долью, долью. Не стесняйся. Мыслимое ли дело – мужик один два года живет. Чего же ты ешь всё это время?

- М-м-м…

- Вот и я говорю, что не ешь ты ничего совсем. Ох, нельзя вас, мужиков, одних оставлять, никак нельзя.

Марья Ивановна смахнула с пиджака Петровича несуществующие пылинки.
Петрович, наконец, наелся, отодвинул от себя пустую тарелку и вытер рукавом жирные после борща губы.

- Салфетки же есть – засмеялась Марья Ивановна - совсем ты, Коля, от рук отбился. Тебе сколько сахара в чай положить?

- Спасибо, Марьюшка, мне без сахара. – Петрович давным-давно посчитал покупку сахара непозволительным расточительством и в последние годы обходился без него.

- Экий ты, право, экономный. Ешь вот пряники и варенье – она пододвинула к Петровичу розетку.

- Черни-и-и-шное. – Петровичу было хорошо и уютно. Он был накормлен вкусным обедом, рядом хлопотала симпатичная хозяйка. А что еще нужно было старому человеку, который жил бобылём уже более двух лет?

- Черничное, черничное. Сама собирала и варила сама. – Марья Ивановна с грустью глядела на Петровича, подперев ладонью подбородок – Что ж ты, Коля, такой небритый то? Как кактус ведь.

- Уж извини, Марья. Не успел нынче побриться. Меня же прямо из дома – Петровичу неудобно было говорить при женщине слова «Милиция», «Участковый», «Забрали» и он просто неопределенно махнул рукой - туда, в общем…

- Ох, да. – Марья Ивановна согласно покивала головой – Не мне, конечно, тебя учить, но кажется мне, что в нехорошее дело вы влезли. Вон у Палыча внук – как пошел по казино шляться, так и покатился напрочь. Всё же проиграл, в долги немыслимые залез. Уж и лечить его пытались, и по врачам – психологам водили, да куда там – Не лечится - говорят. Как наркотики – она махнула рукой. – Ладно, хоть казино сейчас прикрыли, так ведь опять где то находит. Пропащий, в общем. И ты вот теперь… Мыслимо ли – в карты на деньги играть? Ты же умный человек и понимать должен, что все эти казино сделаны для того, чтобы на вас наживаться.

- Да мы ж не в казино. В интернете ведь играем, а там всё по-другому. Без обмана.

- Ох, Коля Коля. Неглупый же ты, а не поймешь никак. То же казино, только в интернете – вот во что ты играешь. Всё для вас дураков сделали, чтобы вам даже задницу от стула отрывать не нужно было бы. И много же ты проиграл?

- Я не проиграл. Я выиграл.

- Сегодня - выиграл. Завтра – проиграешь. Даже не буду тебя спрашивать, сколько ты там выиграл – всё равно всё проиграешь.

- Не проиграю. Четыре дня подряд играл – не проиграл. Я же с людьми играю. Кто лучше играет – тот и выигрывает. – Петрович, как и все начинающие игроки, был уверен в своём мастерстве, а также в том, что его покерная карьера будет похожа на график тангенса.

- Ну-ну, гляди сам. Я с тобой о другом еще поговорить хотела – она стыдливо отвела глаза от Петровича – Давно я к тебе приглядываюсь. Мужик ты вроде бы справный, не пьешь, не куришь. Экономный, одинокий. Да и я вроде бы пока не совсем стара, а вот тоже одна. Так вот чем обоим одиноко век коротать, так может быть сойтись, да и жить вместе? Вдвоём-то оно всяко легче, чем поодиночке то. Да и ты, я замечала, часто на меня с интересом посматриваешь. Так?

- Так-то оно так – Петрович не ожидал такого поворота событий. Марья Ивановна ему, конечно, нравилась, но ему нужно было время для принятия такого серьёзного решения. – Только вот что люди будут говорить?

- Поговорят и бросят. Не воруем же мы, а свою жизнь обустраиваем. Чего об этом думать то? Только страшно мне за тебя – проиграешься ведь вконец. Может, бросишь ты свои карты, а, Коль?

Петрович замолчал, обдумывая сказанное. Только-только исполнилась его мечта - играть в покер и тут же эту мечту у него пытались отобрать.

Молчание несколько затянулось, и Марья Ивановна решила поторопить Петровича.

- Ну так как, Коль, бросишь ты карты то?

- Ох, Марьюшка, не знаю. Нравится мне пока играть. Интересно же.

- Ладно, Коль, ты подумай пока над моими словами. Может, и надумаешь чего. Заходи почаще – хоть покормлю тебя иной раз.

Петрович вздохнул и встал. – Ладно, Марьюшка, пойду я, пожалуй. Спасибо тебе за борщ. Подумаю я, конечно. Ты уж на меня не обижайся…

- Да за что мне на тебя обижаться то? Ты ж мне, вроде не сделал ничего плохого. Пошли, я тебя до двери провожу.

Марья Ивановна дождалась, пока Петрович обует ботинки и попросила – Коль, ты уж, пожалуйста, не говори мужикам во дворе ничего. Сам же знаешь какие сейчас люди. Будут болтать еще про меня незнамо чего.

- Да что ты, Марья, не понимаю что ли я? – Петровичу захотелось проявить хоть какую-то ласку по отношению к Марье Ивановне, но он уже давно отвык от общения с женщинами. Он густо покраснел от мыслей, которые внезапно появились у него в голове, и вышел, ничего не сказав на прощание.

Петрович понуро спускался по лестнице. Общение с Марьей внезапно разбудили его воспоминания о семейной жизни.

Марья Ивановна, оставшись одна, села за стол. Глаза её увлажнились – Эх, мужики, мужики... мы им, понимаешь, душу свою раскрываем, а они её на карты меняют – и она легонько шлёпнула тряпкой разлёгшегося под столом кота.

- Зачётный ты старикан! - Витюня восторженно поглядел на Петровича. – Подняться до 520 долларов за четыре дня с полтоса – это, я тебе скажу, талант! Хоть как ты тут будь. Респектище тебе и уважуха!

Петрович понял, что его хвалят, и расплылся в довольной улыбке. - Ну, дык, я это… - слов ему явно не хватало.

- Талант то ты талант… ты на каких лимитах гемблил?

- Чё такое лимиты, Витюня? – Петрович совершенно не понимал слэнга Витюни.

- Совсем тёмный ты, Петрович. Как играешь то вообще? По каким ставкам играл, спрашиваю?

- Ну, на разных играл. Сначала с 0,25 – 0,50 начал. Когда везло – по 0,50 – 1 играл, ну а когда не везло – пониже маленько спускался.

- Да, агрессивный у тебя банкролменеджемент. Как только не слился, не понимаю.

- Так чего же тут непонятного – я же хорошо играю. По телевизору выучился. Ну и сейчас учусь когда играю. Хорошему покеристу, как по телевизору говорят, кажный день учиться нужно. Так что ты давай, Витюня, восстанавливай-ка мне интернет и побыстрее.

- Хм, успеешь, восстановлю еще. Давай, Петрович, я тебе сниму пока эти деньги на вебмани, а то проиграешь же все. Оставим тебе 70 долларов до целой цифры для вывода, а 450 – выведем от греха подальше. Как ты на это смотришь?

- Как это 70? Зачем? – Петрович был дико недоволен. – И где ж я тогда играть то буду? На каких, как ты говоришь, лимитах?

- Нл – 2, нл – 5, не выше. То есть по 0,02 или по 0,05.

- Ноль-ноль… Ты о чем говоришь то? Я уж собирался вскорости на 1-2 переходить и там выигрывать. Вот там скорее дело пойдет. А по ноль-ноль я ноль и получу. Нет, не устраивает меня твоё предложение. Пусть всё так остаётся. Ты меня научи в турниры играть и всё. Дальше я сам разберусь.

- Вот ты упертый, Петрович. Как ты не поймешь, что пока ап у тебя, во-первых, а, во-вторых, реги на тебя еще статистики не собрали. Так, что кончится твоя пруха скоро и тогда – адью твоему банкролу. Подучись на низах, побей пару – тройку лимитов, а уж затем играй как хочешь.

- Нет, - Петрович был непреклонен – не нужно мне по ноль-ноль. Оставь всё как есть. Давай турнирам учи.

- М-да… Ладно, ученого учить – только портить. Садись, объясню тебе как в турниры играть. Может и занесешь на апе своём, чем чёрт не шутит. А народу сколько предпочитаешь в турнирах?

- Народу то? Так чем больше, тем лучше. Там, поди, чем больше народу – тем больше и выигрыш? Давай где побольше.

- Побольше тебе? Ладно, давай побольше. Вот, смотри – последний прошедший Сандей миллион. Участников – больше шести тысяч человек. Первый приз – больше двухсот тысяч долларов. Бай ин – ну взнос, то есть, двести пятнадцать долларов. Враз по твоему банкролу. Чтобы уж долго не мучиться. Пойдет тебе такой?

- Знатный турнир. – Петрович задумался – Двести тысяч, говоришь, приз?

- Больше, Петрович. Двести тысяч долларов – это на наши деньги знаешь сколько?

- Сколь?

- Шесть миллионов. Даже больше.

- Сколько? Миллионов… А зачем мне столько то? Мне столько не нужно. Нет, такой меня не устраивает. Давай где приз меньше.

- Вот ты наивняк… Ты выиграй сначала, а потом уж думай, куда их деть. Нашелся тут – не нужно ему…

- А сколь, говоришь вложить нужно?

- Двести пятнадцать.

- Много, однако, мне бы подешевле сначала чего–нибудь. Можно найти?

- Почему ж нельзя то? Ты почем катать собираешься?

- Почем?- Петрович задумался - Пятьсот у меня есть. По тридцать начну – попривыкнуть же надо сначала, испробую как там в энтих турнирах играть, что за игроки – сильные, аль слабые, выиграю парочку, а уж завтра и выше поднимусь.

- Дикий ты тип, Петрович, ну ничего, пообломаешься еще. Садись, выберем тебе турнирчик по вкусу.

После ухода Витюни Петрович заварил себе чайку, размочил в нём заранее купленный сухарик (запасся он ими, кстати, капитально, так как снова планировал уйти в непрерывный многодневный марафон) и начал мечтать.

В голове Петровича нарисовалась картина, где он отводил себя в роли стоявшего на пьедестале. На втором месте на коляске печально восседал старина Дойл Брансон, а на третьем - Том Дван. Петрович тряс бутылку с шампанским, с особым смаком обливая её содержимым невезучих оппонентов. Дойл и Том недовольно кривились и отворачивались от Петровича, втайне мечтая в следующий раз быть на его месте.

На руке у Петровича блестел золотом и сверкал россыпью многокаратных бриллиантов самый значимый из всех ныне существующих браслетов, а под ногами возвышались огромные стопки вечнозеленых долларов, заботливо прикрытые организаторами соревнований толстой парниковой полиэтиленовой плёнкой. Так много денег Петровичу было не нужно, так как он логично подозревал, что за остаток своей жизни он может и не успеть их потратить, но уж коли дают, то, конечно же, нужно брать. Руке Петровича было тяжело от веса браслета, но он мужественно терпел. На груди у него сверкала золотая медаль, которую, по его мнению, обязательно в скором времени должны были ввести в любом мало – мальски значимом турнире и которая также давила шею вниз своим непомерным весом. Петрович терпел и вес медали тоже.

Выбор второго и третьего места в данном случае был отнюдь не случайным. Дойла Брансона Петрович выбрал по двум причинам. Первой причиной был возраст Дойла, который явно говорил Петровичу, что в покер можно играть и выигрывать вне зависимости от возраста игрока, а второй причиной - то, что Дойл в последнее время показывал солидный тайтовый АВС – покер, который Петрович начал считать единственным из всех возможных вариантов, так как в последний день игры резко сократил количество своих мувов и предпочитал больше колить, нежели рейзить. Ни один из живущих на земле людей не смог бы никогда в жизни убедить Петровича, что «Суперсистему» написал именно Брансон. Впрочем, «Суперсистему» он не читал и даже ничего не слышал о её существовании на тот момент. Выбор же Двана был обусловлен не столько тем, что Петрович хотел с ним сыграть и победить его в конкурентной борьбе, а больше всего тем, что Петровичу уж больно хотелось облить его шампанским. Петрович никак не мог смириться с тем, что Дван может войти в раздачу с любой рукой и на постфлопе обязательно словит натсы. В общем, Том Дван был для Петровича молодым дуралеем с кучей родительского бабла, которое он успешно просаживал, играя в покер с более умными игроками. И, по мнению Петровича, только невероятный лак удерживал Двана и его родителей от окончательного разорения. Поэтому, Петрович предполагал, что когда их за турнирным столом останется трое, то пусть Двана выбьет Брансон, дальше за стол принесут огромные стопки денег, которые впоследствии и будут немного облиты шампанским, а дальше Петрович уже в затяжной тайтовой борьбе обязательно одолеет Брансона.

В решающей раздаче Петрович мастерски заслоуплеит каре тузов, а Дойл, не веря ему, будет ставить и ставить на каких–нибудь двух парах (ну или ладно уж, пусть на фулл-хаузе, но лучше всё-таки на двух парах), не предполагая, что оппонент может так хорошо зацепиться за борд. Увидев руку Петровича, Брансон поймет, что шансов в этой раздаче у него нет, и сядет на своё инвалидное кресло, обхватив голову руками и качая её из стороны в сторону. Затем Брансон встанет, подойдет к Петровичу, крепко пожмёт его мужественную руку и произнесет что-то типа «Отличная игра, ты меня разбомбил вдребезги. Счастлив, что проиграл игру такому достойному сопернику», а Петрович скромно скажет «Мы оба лучшие, просто мне сегодня повезло больше» и они, смахивая слезы со старческих глаз, дружески обнимутся.
Фанфары, овации, вспышки фотоаппаратов, интервью…

Петрович сидел за столом, взгляд был направлен в невидимые дали. Из его приоткрытого рта падали мокрые крошки сухаря, немного пачкая клавиатуру ноутбука…

Увы, игра в турнирах у Петровича не задалась. Прекрасно понимаю, что многие из читателей хотели бы услышать, как Петрович начал «заносить» турнир за турниром, но, как это не прискорбно, этого не случилось. То ли Старзы вырубили ему апсвинг, то ли в игре Петровича было что – то неоптимально, но факт остаётся фактом – из пяти сыгранным Петровичем турниров, не только выиграть, а даже зайти в призы ему не удалось ни разу. Конечно, любой опытный турнирный игрок понимает, что неудача в пяти или даже десяти турнирах – это дело вполне обычное и никак не может являться показателем мастерства или удачи. Но что мы хотим от Петровича, который фактически только ступил на скользкий путь покерного игрока? Наряду с радостью от первых выигрышей, ему обязательно предстояло ощутить и горечь от проигрышей. Уж такой вот он - его Величество Покер.

В общем, Петрович был в шоковом состоянии. Это был полный психологический разгром для него на тот момент. Позади были четыре успешных дня, за которые он уже успел уверовать в свою непобедимость, талант и счастливую звезду. Внезапно звезда погасла, вера была растоптана, а талант… насчет наличия у себя покерного таланта Петрович был уже не уверен.

- Ладно, не везет в турнирах, буду снова играть с людьми на деньги. Ну их, эти турниры, больно уж они оглашенные – ставят все и ставят. Как с ума сошли. Пойду-ка я обратно. Там-то уж я их … - Петрович зашел опять на столы НЛ-50, логично предполагая отыграться, и – о, ужас - за неполный час залил четыре стэка.

Сто пятьдесят в турнирах, двести за столами. От былого великолепия банкрола не осталось и следа. Хуже всего был даже не столько факт потери денег – как я уже говорил, Петрович пока не воспринимал свой банкролл, как реальные деньги. Хуже всего было то душевное состояние, в котором сейчас находился наш герой.

Во – первых, резко исчезло желание играть. Во – вторых, он никак не мог понять – куда же подевалось то несомненное мастерство игры, которое сопровождало его на протяжении предыдущих четырёх дней. В-третьих, Петрович никак не мог заставить себя снова открыть стол и начать играть – он стал бояться игры и неминуемого проигрыша. В-четвертых, во всех своих неудачах в турнирах и за столами, Петрович винил не себя, а ту программу на компьютере, которая раздавала ему плохие карты. В-пятых, он перестал верить в честность происходящих раздач – в душу его закрадывалась уверенность, что все раздачи подстроены программой специально для того, чтобы заставить его, Петровича, потерять все его фишки. Было еще и в-шестых и в-седьмых и в-восьмых…

Петрович возбужденно бродил по комнате, размахивая сжатыми кулаками. Он был зол на всё и вся. Нет, он был не зол – он был взбешен. Пару раз он хотел треснуть кулаком по монитору ноутбука, но вовремя вспоминал, как дорого он ему обошелся. Ноут было жалко. В стенку долбить Петрович тоже опасался, так как кулаки было еще жальче, чем ноут. Единственное, что ему оставалось – это ходить и нечленораздельно мычать, изредка потрясывая кулаками в сторону ноута.

В таком состоянии его и застал Витюня, который решил проведать Петровича, а заодно и поинтересоваться его успехами на ниве покера.

- Привет гениям покерного мира. Ты, я смотрю, постепенно остепеняешься – уже дверь начал открывать. Прогресс, однако. Как турниры? Когда на ВСОП? – Витюня поздоровался с Петровичем.

- Заходи, коль пришел – Петрович отвернулся от Витюни.

- Ты чё, старый, невеселый какой? Кости ломит? Или опять целые сутки за компом просидел? – Витюня подошел к открытому ноуту и нажал кнопку кассы Покерстарзов – Однако… Шустрый ты парень. То упятеряешься, то сливаешься за день практически в ноль…

Петрович стоял, грустно склоня голову.

- Обидели тебя, бедненький? – Петрович молчал. – Бьют, гады, как немцы в сорок первом?
Петрович удрученно кивнул. – Говорил я тебе – давай снимем сольдушки и обучением займемся? – Петрович горестно вздохнул. – Вот теперь получи и распишись.

Витюня намеренно не хотел успокаивать Петровича, прекрасно понимая, в каком состоянии тот сейчас находился. Психология была проста – чем глубже шок, который Петрович испытает после первого проигрыша, тем проще он будет относиться к этим проигрышам в дальнейшем.

- Карты, поди, не идут? – Петрович промямлил нечто невразумительное.

- И переезжают на всём?

- На всём – Петрович кивнул.

- Ай яй яй, непорядок. А ты думал уж, поди, что теперь выигрывать всё время будешь, гений ты наш?

- Да вообще, Витюня, нечестно там всё. – Петрович махнул рукой в сторону ноута. – Как можно за целый день даже выиграть ни разу не дать? Вот представь – мне приходят …

- Погоди, старый, не тарахти. Давай ка мы проще всё сделаем. Сейчас я твои руки качну. Хоть наслажусь моментом и посмотрю, как таких гениев как ты Старзы раздевают.- Он достал из кармана флэшку и скачал на неё базу наигранных Петровичем рук.

- Адью, обиженный ты наш, ты давай-ка выключай комп и прогуляйся. С однополчанами своими пообщайся, по городу погуляй, а часиков так в восемь вечера – зайди ко мне. Чувствую, что нужно будет мне тебе пару ласковых сказать. Запомнил? В во – семь.

- Зайду я, зайду.

- Покедова, деданя. Не тильтуй – всё будет чики чики. – Проговорил Витюня в закрывающую дверь.

Петрович, следуя совету младшего друга, выключил ноут, обулся и вышел на улицу. Весело светило ласковое весеннее солнышко, щедро одаряя своими лучами всё живое вокруг. Петровичу до радости наслаждения солнышком было ой как далеко…

- Ну, Петрович, ты и игрок - Витюня недовольно покачал головой

- Хороший?- Петрович воспрял духом – Я знаю, что хороший. Что-то не везет только пока.

- Не везет ему… Ты ж играешь не по шансам. Смотри сюда – Витюня пощелкал мышкой. – Вот раздача. У тебя на терне флеш дро. Оппонент ставит под тебя ставку в пот. Нахрена ты колишь то?

- Ну так бубну ждал. Должна была прийти. – Петрович не догонял всей глубины момента.

- Должна была … Кому она задолжала то? Тебе что ли? Ты пойми – у тебя девять бубнушек в колоде осталось. Шанс, что на ривере выпадет хоть одна из них – одна четвертая примерно, даже меньше. А ты колишь ставку в банк. Или вот еще – ты ставишь конбет на воздухе в трех оппонентов на связанном борде. На что ты тут рассчитывал?

- Дык и карта неплохая туз с королём то, может потом дойдет к ним чего, а если и не дойдет, то поскидывают все.

- Поскидывают они… Они твой префлоп рейз втроем заколили. Ты уверен, что хотя бы одного из них флоп не усилил?

- Так флоп то – 3 4 5. Чего там к ним зайдет то?

- Да, тяжелый случай. Знатный ты фишара. А здесь – два туза у тебя, перед тобой трое лимперов. Ты зачем тоже лимпишь то?

- Дык тузы же, собрать побольше фишек с них хотел. Сам же знаешь – больше народу – больше фишек.

- Фишек больше тогда, когда банк повышаешь, а не тогда, когда весь стол в раздачу зашел. Тебе их всех выбивать из раздачи нужно. Остаться с одним на постфлопе и с ним играть аккуратно. Ох, ё, да ты еще на ривере с ними пуш – колл заколил… Мрак.

- Сложно это всё. Ты мне попроще объясни как играть, чтобы выигрывать, а то я что-то ничего не понял.

- А покер – вообще игра нелёгкая. Как я тебе объясню попроще, если ты сейчас самые простые моменты не понял?

- Так чего же мне теперь делать то? Совсем что ли не играть?

- Это уж как хочешь, можешь играть, но учиться нужно. Иначе так заливным и останешься.

- Дык я же тебя и прошу – научи, а? Хочется же выигрывать, а не проигрывать.

Витюня надолго задумался – Чего же мне с тобой делать то? На форум что ли отослать? Да ты там, боюсь, ни хрена не поймешь. И в компьютере ты ноль. Тебя даже заходить на форум и то тренировать нужно. Самостоятельно тебя учить? Так тут не я, а учитель младших классов нужен. – Задача была явно не из лёгких.

- Слушай, старый, а ты читать то вообще умеешь?

- Чего ж я, по-твоему, тёмный что ли совсем? У меня, между прочим, семь классов и на рабфак еще опосля направили. – Петрович горделиво поднял голову.

- Рабфак… Да ты у нас ученый – Витюня покачал головой – А с математикой у тебя как?

- Считать умеем, не боись. – Петрович окрылился – Учи, давай.

- И с процентами знаком?

- Витюнь, я, между прочим, всю жизнь до пенсии на стройке мастером и начальником участка проработал. Там без процентов – никак. И сейчас пенсию на проценты повышают. Справлюсь, ты учи только. – Петрович с надеждой смотрел на Витюню, ожидая, что сейчас тот быстренько научит его правильно играть и ночью он разгромит всех оппонентов.

- Ну что ж, раз ты у нас такой разумный, тогда будем тебя обучать. – Витюня подошел к книжному шкафу и выудил оттуда огромную папку. Сдув с неё пыль, он подошел к Петровичу и положил папку перед ним. – Просвещайся. Заводной Дэн тебе в помощь. – Он с усмешкой посмотрел на Петровича. – Сначала проштудируешь Харрингтона, а потом еще чего-нибудь подберем.

- Да, и еще, интернет я тебе отрубаю. Включу только завтра вечером. Пока читай. Играть будешь, как я и говорил, на нл-2, нл-5, не выше. Иначе, сто процентов всё зальёшь.

Петрович открыл папку – Кэш по Хар-ринг-то-ну. О, знакомая личность Как вы-и-гры-вать в без-ли-мит-ной кэш – иг-ре. Хорошая книжка. Как выигрывать… А чего она такая большая то? – Петрович оценил папку на вес – Страниц тыща, не меньше. Про что там столько писать то можно? И всё прочесть нужно?

- Прочесть мало – понять нужно и применять потом. Мало того, это фактически только базовые понятия. Азбука, так сказать. Справишься с ней – побьешь определенные лимиты.

- Я справлюсь. Я обязательно справлюсь. Спасибо тебе, Витюня. - Петрович прижал драгоценную ношу к груди и радостно пошел к себе домой. Жизнь была хороша, тильт закончился. Петрович был готов к обучению нелёгкой игре под названием «Покер».

Петрович засел за изучение Харрингтона, упорно читая страницу за страницей. Нелёгкая это была работа, скажу я Вам – отвык он уже учиться на старости лет. Мозги были уже не те.
Последний раз Петрович обучался чему – либо еще в забытые Богом времена на рабфаке. Была, правда, потом еще попытка поступить в строительный техникум, но, неожиданно для Петровича, он срезался на первом же экзамене по математике, куда он пришел нисколько не волнуясь, искренне намереваясь поразить преподов своими глубинными познаниями в области сложения, вычитания, деления и умножения.
Внезапно его заставили тянуть какой – то билет, в котором содержались два полностью непонятных для него вопроса и еще более непонятная задача с системой уравнений. Первым вопросом было доказательство теоремы Пифагора. Нужно сказать, что Пифагор Петровичу не был ни братом, ни сватом, ни кумом, ни даже шапочным знакомым. Поэтому, что там этот самый Пифагор мог натеоритезировать, и как это еще и доказать, для Петровича было тёмным лесом. Второй вопрос был про квадратный трёхчлен и его разложение на множители. Что такое трёхчлен – Петрович догадывался – вероятно, это было что то из области сказок про Змея Горыныча. Но вот почему он был квадратным, да еще и сложенным и причем здесь вообще была математика – это, так сказать, ХЗ.
На данный вопрос Петрович ответить, естественно не мог, но тема его заинтересовала, поэтому он решил уточнить вопрос у преподавателей. Угрюмо посмотрев на причудливые сочетания иксов, игреков и зедов в задаче, Петрович был вынужден констатировать тот факт, что браться за её решение было бессмысленно. Можно было, конечно, уже и уходить с экзамена, признав своё поражение, но оставалась еще надежда на то, что всё, о чем спрашивали в билете, было не главным в математике. Какие там теоремы, трехчлены и задачи? Главным всё-таки следовало ставить умение быстро и правильно считать, а это-то Петрович мог. Оставалось убедить в этом преподавателей. Поняв, что дальше сидеть и тупить в билет смысла нет, он поморщился и побрёл к ученым мужам с пустым листком в руках.

- Молодой человек (а Петровича тогда действительно можно было назвать таковым) решил отвечать без подготовки? – уточнил бородатый препод с проницательным взглядом?

Петрович вздохнул.

- Похвально, похвально. Ну-с, давайте сюда Ваш билет. Так, так, теорема Пифагора. Прекрасный вопрос. Скажите, пожалуйста, каким из существующих способов доказательств Вы хотите воспользоваться?

- А каким именно нужно? – Петрович решил не сдаваться сразу, а хотя бы показать какую – то осведомленность.

- Да, собственно любым можно. Можно, так сказать, классическим – через штаны, можно через равновеликость фигур, можно алгебраически. Выбирайте.

- Ну, в общем, я хотел сказать… - Петрович тянул время – Пифагор – он, вероятно, великий математик…

- Это бесспорно. Давайте ближе к теме.

- К какой?

- К теореме и её доказательству. – Преподаватель начал показывать явное неудовольствие Петровичем.

Петрович решил не нервировать бородача и честно признаться в собственном невежестве.

- Я как раз хотел сказать, что я не знаком с Пифагором и его теоремой – он развёл руки в стороны – Извините.

- Да ладно уж, что там извиняться то. То, что Вы не знакомы с Пифагором – это, так сказать дело житейское – с ним никто не знаком. А вот то, что Вы не знакомы с его теоремой – это уже значительно хуже – бородач мысленно вычел один балл из будущей оценки Петровича. – Ладно, с первым вопросом закончим. (Петровичу существенно полегчало. Треть дела была сделана.) Расскажите тогда – он заглянул в билет - о квадратном трёхчлене и о его разложении на множители.

- Я как раз хотел уточнить у Вас насчет трёхчлена – Петрович решил разрешить интересующий его вопрос.

- Уточняйте – преподаватель погрустнел, так как начал понимать, что про трёхчлен Петрович знает так же мало, как и про первую теорему.

- Я хотел узнать – почему он квадратный и почему его нужно раскладывать на какие-то там множители?

В зале послышался смех.

- А на что бы Вы его разложили? – Преподаватель и сам заинтересовался вопросом?

- Ну… Не знаю… Если трёхчлен, то наверное на что – то широкое, чтобы уж точно поместился. А множители-то они как, большие?

Преподаватели начали зажимать руками рты, борясь со смехом.

Бородач засмеялся и сам – Огромные.

- А, ну тогда ладно. – Петрович махнул рукой – Тогда, наверное, поместится.

Насмеявшись вволю, бородач продолжил - То есть, разложить трёхчлен на множители Вы, как я понимаю, затрудняетесь?

- Петрович угрюмо кивнул – Затрудняюсь.

- А задачу …

- Не решил.

Преподаватель мысленно вычел из оценки Петровича все оставшиеся балы и промолвил.

- Ну что я Вам могу сказать, молодой человек, по Вашим знаниям я могу поставить только неудовлетворительно.

Петрович сразу понял, что это двойка, но попытался хоть как-то продемонстрировать свои умения.

- Да ладно, что вы всё про Пифагора, да трёхчлены. Вы счету меня проверьте – считать то я умею, а что еще нужно то?

- Вы, молодой человек, не баранов пришли считать, а хотите учиться в строительном – он поднял указательный палец – техникуме. Представляю, что Вы можете настроить без теоремы Пифагора. Всё, идите, не задерживайте комиссию.

Попытка поступления в техникум не удалась. После такого провала на первом же экзамене, Петрович больше никуда поступать не пытался. Теперь ему предстояло самостоятельно одолеть Харрингтона. Как я уже говорил, это было для него тяжело.

Самостоятельно осилив несколько десятков страниц, он загрустил – мудреные термины, расчеты, примеры рук – всё это было непонятным и нагоняло тоску. На НЛ-2 дело шло не лучше – пьяные или обкуренные оппоненты через руку шли толпами в олл-ин, не обращая никакого внимания на префлопные натсы Петровича, переезжая его раз за разом. Банкролл, хоть и медленно, но таял. Петрович злился на постоянные переезды и не понимал, что ему дальше делать и в каком стиле играть. Мистер Харрингтон вроде бы советовал играть тайтово и сбрасывать все недостойные руки, но что делать с постоянными переездами на постфлопе он не писал. Видимо, одно из двух – либо Харрингтон никогда не играл на Старзах, либо просто не знал, что с этими переездами делать. Немного поразмыслив, Петрович забросил мудрую книгу на шкаф и решил – Фигня это всё. Играл жа я в плюс без всяких там Харрингтонов. Уходить нужно с этого дикого лимита. Играть тут всё равно невозможно – такое ощущение, что выживет в этой мясорубке один, самый везучий. Возвращаться назад нужно – там и люди умнее и играют проще – на 2 7 с префлопа в олл-ин не бросаются.

Решение было принято – Петрович вернулся на НЛ-50 и начал играть на привычном для него лимите. Игра, однако, не задалась и на НЛ-50. Флеши и стриты не хотели срастаться, сильные руки Петровича перебивались более сильными руками оппонентов, короли влетали в тузов, тузов переезжали на более низкой паре, собрав сет. Блефы Петровича искусно вскрывались, а в те моменты, когда ему заходила средняя рука, оппоненты, словно видя карты Петровича, рейзили под него ставками в пот, вышибая из банка и не давая дойти до вскрытия.

Петрович сидел глубоко за полночь за ноутбуком, обхватив голову руками. В одной из его рук была крепко сжата компьютерная мышь, которую Петрович непроизвольно сжимал в такт гулко бьющемуся сердцу. Мышь кликала с периодичностью в пару секунд. Курсор на экране творил нечто невообразимое, произвольно метаясь по экрану и изредка запуская то или иное приложение в те моменты, когда клик мыши совпадал с попаданием курсора на какой – либо ярлык. Петрович смотрел сквозь монитор, но ничего не видел, мысленно обитая сейчас где-то в одному ему ведомому пространстве. Подбородок мелко подрагивал, а из глаз скатывались редкие слезинки, падая на клавиатуру ноута. Состояние его было шоковым. В голове крутилась только одна мысль – «ну как же так то?»

Петрович только что залил свой банкролл в ноль, и осознание этого факта приводило его то в состояние бешенства, то в состояние беспросветной тоски.

Посидев в таком ступоре еще некоторое время, он встал, плюнул в экран, пробормотав при этом пару грязных ругательств, захлопнул ноут и выдрал сетевой шнур из розетки. Завалившись в кровать, Петрович закрыл глаза, несколько успокоился и стал более – менее трезво обдумывать сложившуюся ситуацию.

Ситуация была непростая – в наличии имелся дорогой ноутбук с теоретической возможностью игры в покер. Имелось хоть и несколько уменьшившееся из за проигрыша, но всё же хоть какое-то желание самой игры. Отсутствовало одно, но самое главное – отсутствовал банкролл для игры. Как теперь играть хотя бы на НЛ-2 Петрович не представлял. Кроме того, Петровича очень волновала еще одна проблема, о которой мы узнаем несколько позже.

Многие из читателей могли бы посоветовать Петровичу начать с ноля. В наличии имелось достаточно большое количество очков постоянного игрока Старзов, которые, при наличии определенного желания и опыта, конечно можно было бы превратить в хоть какое-то подобие начального банкрола. Можно еще посоветовать раскрутиться с фриролов. Но, во-первых, Старзы, увы не тот рум, где можно начинать с фриролов, а во-вторых, Вы представляете Петровича во фриролах? Лично я – нет. Примем еще во внимание тот факт, что про существование фриролов Петрович ничего не знал, а Витюня о них ему ничего не сообщил. Вырисовывался только один метод продолжения игры – пополнение банкрола. Как это сделать, и что для этого было нужно предпринять, знал лишь один человек – Витюня. К нему-то Петрович и решил направиться с утра пораньше.

Нужно сказать, что Петровичу очень сложно было попасть к Витюне, просто постучав или позвонив тому в дверь. Всему виной был Витюнин дед, который после случая с милицией стал воспринимать Петровича как свалившуюся на их семью вредную напасть. Дед был полностью уверен, что дружба Витюни с Петровичем не может дать внуку ничего хорошего, а лишь доведет его до очередного привода в милицию или же, не дай Бог, вообще до тюрьмы. Дед оказался очень вредным. В последнее время он распускал о Петровиче нелицеприятные слухи по двору, которые, конечно же, в итоге доходили и до Петровича. Если же тот звонил в дверь, то глядя в глазок и видя Петровича, дед начинал ругаться, обзываясь нехорошими словами, и просил по-хорошему отстать от внука. Поэтому, не желая обострять отношения с дедом, Петрович с утра вышел на лестничную площадку и стал ждать выхода Витюни. Ждать пришлось долго, так как Витюня вышел из дома лишь к полудню. Пригласив его домой, Петрович долго не мог начать решающий разговор - ему было очень неловко признаваться в проигрыше, но деваться было некуда.

- Как жизнь, Витюня, как здоровье? – начал он издалека.

- Ты врач что ли, Петрович? Чего ты сразу здоровьем то интересуешься?

- Да нет, это я так, для начала разговора, так сказать…

- Отлично начал, бомби дальше.

- Слушай, а как в покер деньги вносят?

- А тебе это зачем? По моим подсчетам, раньше следующего месяца ты этот вопрос не должен был задавать.

- Дык я это … Интересно же.

- Интересно ему… Догемблился, старый? Я ж тебе Харрингтона давал. Читал?

- Читал, но я, Витюня, не понимаю его совсем. Аутсы, потсы, отсы… Непонятно же ничего. Как его вообще читать то можно?

- И сколько же у тебя осталось, фишовый ты наш?

- Ну, сколько … мало … нисколько, Витюнь. Побили меня вчистую.

- Ясно всё с тобой. Учиться ты не хочешь, НЛ-2 для тебя – скушен. Спонсором на Старзы собираешься устраиваться. Диагноз, в принципе, ясен – запущенная лудомания. Что же нам с тобой делать? – Витюня задумался, но однозначного ответа не находилось. – Слушай, а может, продадим твой ноут, телик тебе нормальный купим, и забудешь ты покер как страшный сон?

Петрович молчал. Ему за последние дни не раз приходила эта мысль в голову. Петрович прекрасно понимал, что играть в покер он не умеет и вряд ли уже успеет научиться. Кроме того, предстояло внести уже свои собственные деньги, а этого Петровичу делать ой как не хотелось. Свои деньги было очень жалко. Поэтому, завязать с покером было самым приемлемым вариантом.

- Ну чего молчишь то? Продаём твой ноут или как? Ищу тебе клиента? Он у тебя новый, практически неюзаный. Пару – тройку тысяч скинем – должен уйти.

- Эх, была не была. - Решил Петрович. - Продаём. Хватит, наигрался. Только давай так – хочу я напоследок сыграть по крупному. Сколько ты говорил нужно внести, чтобы в большом турнире поучаствовать? Ну который мильён как то там называется?

- Сандей миллион то? Петрович, окстись – какой тебе еще турнир? Выкинешь только деньги свои на ветер. Девать что ли некуда? Тоже мне Корейко подпольный нашелся.

- Хочу и всё – Петрович насупился.

- Вот ты упертый, ладно, хрен с тобой, заливай дальше. Открою тебе сегодня кошелек на вебмани, а то еще и вправду в призы попадешь. Иди в сберкассу и снимай примерно шесть тысяч.

- Сколько? Ты же говорил двести с чем то? – сумма Петровича ошеломила.

- Двести пятнадцать – это в баксах. Каждый бакс – двадцать восемь рублей. Я ж тебе и говорю – не лезь ты в этот турнир. Там профессионалы играют, не тебе, фишу, чета.

Петрович задумался – Шесть тысяч, говоришь? Ладно, шесть так шесть. Сегодня пенсию должны принести. Как раз столько и наберется. Открывай давай кошелек, а я тебе к вечеру деньги то занесу.

- Тьфу на тебя. – Витюня не понимал порыва Петровича сыграть на всю пенсию – Правильно от вас лудоманов все казино позакрывали. Сдохнешь ведь с голодухи, пенёк старый.

- Не боись, не издохну – макароны у меня есть пол мешка, в крайнем случае, если не хватит, то сыму с книжки рублей пятьсот, а за квартиру в следующем месяце оплачу. Буду играть. А сколь ты говоришь там выиграть можно, Витюнь?

- Аааа, - махнул рукой на Петровича Витюня – Участковому что ли на тебя пожаловаться. Может хоть утихомирит тебя. Деньги неси, профи недоделанный. - Он косо посмотрел на Петровича и вышел, громко хлопнув дверью.

Петрович подошел к ноуту – Продам я тебя. Пошто ты мне нужен такой то? Нормальных карт не раздаешь. Пусть другой кто-нибудь с тобой дальше мучается.

Петрович успокоился – решение было принято. Проиграет еще последний раз шесть тысяч и можно будет со спокойной совестью продать ноут и зажить в привычном режиме – дом – лавка – дом.

Было бы неправильным, по моему мнению, обойти вниманием такой колоритный персонаж нашего повествования как Витюня. Постараюсь хотя бы вкратце рассказать о нём и тем самым удовлетворить возникший к настоящему времени интерес читателя к его личности.

Итак, Плодухин Виктор. Обывательски – Витюня. Обычный такой ничем особо не примечательный представитель современной молодежи. По характеру – сангвиник. Молодой человек двадцати лет от роду. Рост – 185 см, вес – 70 кг. Глаза – голубые, волосы русые. Косички, длинные волосы, серьги, кольца и прочую неформальную атрибутику не признаёт в принципе, считая, что мужчина должен отличаться от женщины не только наличием первичных половых признаков, а и по внешнему виду тоже.

Закончил 11 классов, после чего поступил в Бессоновский университет на кафедру Экономической кибернетики. К третьему курсу, так и не разобравшись в смысле своей специальности и возможности её дальнейшего применения в жизни, взял академический отпуск на год, решив немного поработать, а заодно и постараться выбрать за этот год своё место в социуме. От армии отмазан высокопоставленным папой, о котором рассказывать больше ничего не буду, боясь навредить последнему.

Проживает Витюня в двухкомнатной квартире со своим дедом по соседству с Петровичем. Можно было бы продолжать жить и с родителями, но внезапно старый заартачился и ни в какую не захотел приватизировать свою двушку, считая приватизацию явным надувательством. Пришлось срочно прописывать Витюню к деду, дабы квартира не отошла в итоге государству. Кроме Витюни у деда имелось еще с десяток внуков и внучек, и бойня при будущем дележе квартиры ожидалась нешуточная.

Поставив себе цель найти работу с достойной оплатой, достаточно свободным графиком и отсутствием начальников-шеегрызов в пределах прямой видимости, Витюня, поразмыслив, устроился на работу торговым представителем в одну достаточно большую организацию своего города. Организация занимается поставкой разнообразных продуктов питания в продовольственные магазины Бессонова, и обязанностью Витюни было постараться как можно больше втюхать товаров фирмы в магазины своего района, тем самым обеспечив непрерывное их снабжение этими товарами. Работа была не очень интересной, но ежедневное присутствие Витюни в офисе не требовалось, и это ему было на руку, так как можно было творчески планировать своё рабочее и свободное время. Кроме того, в магазинах работало масса молодых и интересных продавщиц, знакомство с которыми не могло не радовать.

Заявки магазинов передавались Витюней в головной офис при помощи мудрого мейдинчиновского коммуникатора, а самому ему оставалось раз в неделю принести подробный отчет о проделанной работе в офис. Оплата по бессоновским меркам была вполне достойной – на круг выходило более двадцати тысяч и Витюня часто задумывался о целесообразности своего возвращения в универ.

Девушки… С девушками было всё не просто по причине отсутствия мест для уединения. Девушки, с которыми Витюня встречался, были молоды, собственных квартир пока не имели, а вести их к себе было нельзя, так как старый не удалялся от дома дальше подъездной лавки, а характер у деда был очень неуравновешенный. Кроме того, при переселении Витюни, дед сразу поставил условие не водить домой ни друзей, ни подруг. Наверное, поэтому постоянной подруги у Витюни не имелось, так как после нескольких походов с девушкой в кино и в кафе логически предполагалось более тесное общение, а постоянно снимать для этих целей хотя бы посуточно квартиру было достаточно дорого.

Игрой в покер Витюня увлекся в 18-летнем возрасте, то есть, пару лет назад. Будучи неглупым человеком, он сразу подошел к игре достаточно серьёзно и начал изучать покер, как это только было возможно. Вся литература, имевшаяся на данный момент в сети, была тщательно изучена. Витюня стал активным пользователем ПС-комьюнити и регулярно смотрел обучающие видео, постил в форум свои спорные руки и разбирал руки, представленные другими участниками. Естественно, что такое профессиональное отношение к покеру, в итоге, дало свои плоды – полгода он просидел на НЛ-2, качаясь то вверх, то вниз, потом, побив ставший ему ненавистный лимит, еще какое-то время на НЛ-5 и перешел на НЛ-10. На этом лимите играть было уже проще, так как вырисовывалось хоть какое-то соответствие между книжным покером и реальным. Побив НЛ-10 он перешел на НЛ-25, на котором и играет последние пару месяцев. До перехода на НЛ-50 не хватает каких-то жалких пяти байинов, но, надеюсь, что в ближайшее время Витюне удастся перейти на НЛ-50. В ближайших планах, также, занести пару средних по стоимости МТТ, заработав при этом пару десятков тысяч долларов и приобрести на них немного подержанную иномарку. В дальнейших планах – занести дорогое МТТ с большим полем и на выигранные деньги открыть какой-нибудь бизнес, с выбором которого Витюня пока не определился.

В последнее время, Витюня сильно сдружился с соседом Петровичем, который также начал играть в покер. Петрович нравился Витюне своим характером, который был полностью противоположен характеру родного деда. Витюня искренне желал Петровичу успеха в покере, но, замечая, что старый больше тянется больше к лудомании, нежели к игре, также искренне ему и сочувствовал. Понимая, что Петрович вряд ли добьётся в покере каких-либо успехов, целью Витюни в последнее время стало постараться отвадить Петровича от игры. Можно было бы, конечно вырубить Петровичу интернет, но Витюня считал, что решение отойти от игры Петрович должен был принять самостоятельно.

Вот такой персонаж проживает по соседству с Петровичем.

А в покерном мире, тем временем, было ой как неспокойно. «Чёрная пятница» внесла огромную сумятицу в ряды всех покеррумов. Небольшие румы массово закрывались сами или по решению суда. Игроки продавали свои банкролы на румах с огромными скидками, так как на одних румах вывод денег был жестко ограничен, а на других – практически невозможен. Провайдеры только и ждали команды «фас», чтобы запретить пользователям доступ до покеррумов. Соответствующее законодательство находилось в процессе разработки. Статьи от журналистов, которые и игровую фишку то в глаза не видели, явно заносили покер в разряд казино и игровых автоматов. Телеведущие брызгали ядом в сторону покера и пытались направить игроков на путь истинный. Владимир Воробьёв запустил новое ток – шоу «К хеадз - апу», в котором оппоненты сидели за покерным столом друг напротив друга и мило беседовали о вреде и пользе оного. Сам Владимир Воробьёв сидел на месте дилера и также умничал на данную тематику. Профессионалы покера из органов внутренних дел разоблачали махинации покеррумов по поводу увеличения блайндов в турнирах, обьясняли незаконность ребаев и аддонов, так как с их помощью румы якобы получали немыслимые сверхдоходы в каждом турнире. Личности типа Фила Айви, Гаса Хансена и Даниэля Негриану явно ассоциировались в России с Сергеем Мавроди, а сам покер в глазах обывателя постепенно стал превращаться в подобие МММ. За границей дела шли не лучше. Игроки были в панике и не могли делать никаких прогнозов на будущее. Известные покеристы начали потихоньку подыскивать себе рабочие места или задумывались об открытии собственного бизнеса. Пара американских профессионалов покера выступили в поддержку запрета онлайн – покера, так как им были обещаны вакантные места в Палате представителей Конгресса США. Остальные игроки заклеймили их позором и объявили им массовый бойкот.

Дабы успокоить внезапно взбесившуюся общественность, компанией Покер-Старз было принято стёбное решение – устроить «честный» турнир «Сандей Миллион», в котором начальный стек игроков будет составлять 3000 фишек, блайнды в течение турнира останутся на уровне начальных – 10-20, формат игры – фулл лимит.

Старзами было принято несколько беспрецедентных решений. Всем игрокам, попавшим в призы в этом турнире, обещался свободный кэшаут выигранных средств без ограничений по времени.
Победителю предоставлялся бесплатный пакет на ближайший WSOP Main Event с полной оплатой проезда из любой точки мира, проживания и питания. Кроме того, в качестве бонуса в общий фонд турнира добавлялось пятьдесят тысяч долларов для игрока, занявшего первое место, которые планировалось торжественно вручить перед началом главного события. Такие невероятные бонусы сделали своё дело, и в турнир зарегистрировалось почти семь тысяч игроков. В этот турнир и зарегистрировал Витюня нашего героя, так как ни формат проведения, ни структура блайндов не имели для Петровича особого значения.

Витюня предполагал, что турнир будет длиться около недели, и к половине мешка макарон были срочно докуплены пять килограмм сухарей, три десятка яиц и пятьдесят бомж – пакетов.
Столько бомжариков для турнира было не нужно, но они были недорогие, а оптом были еще дешевле. Варить еду и кормить Петровича было некому, и Витюня решил взять эту миссию на себя. Он взял у Петровича запасной ключ к его квартире и пообещал наведываться пару раз в день для заваривания бомж пакета и отваривания макарон.

Витюня еще хотел что – либо посоветовать Петровичу в плане игры, дать, так сказать, вводный курс обучения, но в фулл - лимитном покере он не был силён, поэтому, максимум, что он мог посоветовать – это вести себя как можно тайтовее и не колить всё подряд, ожидая неубиваемый натс на ривере.

На покерных форумах появились многостраничные топики, в которых обсуждались различные стратегии игры в новом для всех формате турнира, математически доказывались преимущества той или иной стратегии, делались ставки на предполагаемых фаворитов турнира. Витюня на всякий случай распечатал эти топики, но наивно было предполагать, что Петрович много понял из этих распечаток.

Петрович тоже основательно подготовился к турниру – он сходил в церковь и поставил свечку Николаю-Угоднику.

Настал Час «Икс». Турнир начался…

Петровича колбасило. Первый раз он играл на свои личные кровные деньги. И на какие деньги… Целая пенсия – шутка ли? Он сам себя не узнавал – за какие то считанные недели Петрович превратился в деда лудомана. Всю свою сознательную жизнь он подсмеивался над людьми, спускавшими деньги в игровых автоматах и вдруг на тебе – самолично продувал целую пенсию. Играющий народ пока веселился и писал в чате всякую англицкую ерунду. Петровичу было не до веселья. Он изначально решил провести этот турнир в супертайтовом стиле и заходить в раздачи только имея в руке натс типа двух тузов, ну или хотя бы двух королей. Тузы и короли не шли и Петрович скучал, фолдя руку за рукой. К утру понедельника он уже успел проиграть целых двести фишек из своего стека. Все остальные игроки также играли достаточно вяло, так как формат турнира не позволял проявлять излишнюю агрессию. Фулл – лимитный покер был игрой не для всякого характера. За всю ночь из турнира не вылетело ни одного человека. За столом у Петровича сформировался один явный чип-лидер, у которого в стеке к утру красовалось аж 4000 фишек. Лидер веселился и осыпал всех оппонентов бранью в чате.

- Погодь, милай, дождешься ты у меня. Только карта вот придёт. – Погрозил пальцем Петрович неуёмному чипаку, который вообще потерял страх и, видимо вообразив себя неубиваемым терминатором, рейзил практически каждую руку, выбивая всех из банков. Народ, в основе своей, как и Петрович не спешил связываться с агрессором. Наконец то Петрович дождался своей карты – Старзы раздали ему карманные ракеты. Петрович обрадовался – Вот ты, паря и попал.

Дождавшись рейза от агрессивного оппонента, Петрович двинул ползунок, намереваясь пойти в ол ин на префлопе, но максимальный рейз был ограничен 20-ю фишками. Это было коварство формата фулл – лимит - на каждой улице можно было ставить только по одному большому блайнду. Петрович расстроился, так как делать сложные постфлоп решения он не намеревался. Деваться, однако, было некуда, приходилось играть – правила были одинаковы для всех. Петрович зарейзил на 20 фишек. Чипака это не испугало, и он переставил Петровича еще на 20 фишек. Петрович заколил. В банке скопилось 110 фишек. Это был рекордный префлоп- банк на данном столе за прошедшие часы турнира. На борд выпало А Т 8 радугой. Петрович словил сет. Чипак, тем временем не унимался и продолжал ставить – 20 фишек, Петрович переставил, так как был впереди чипака, хоть как ты тут будь. Чипак переставил еще. Петрович еще …Чипак заколил. 210 фишек – это был уже, вероятно, абсолютный рекорд пота по всем столам турнира, а впереди было еще две улицы. Тёрном выпала двойка недостающей масти, которая вряд ли сильно улучшала руку чипака. Тёрн также добавил в пот еще 100 фишек. Ривером выпала семерка. Это была нехорошая карта, так как она закрывала возможный стрит оппонента, но Петрович был уже замазан в банке и решил раздувать банк дальше. 410 фишек на ривере – да, это был громадный банк.

- Чего ж ты мне покажешь? – Петрович искренне недоумевал, так как положить чипака на какую – либо руку было непросто. – Ужель с последним тузом так играл?

Соперники открылись – сет на сет. У чипака были карманные десятки. Петрович выиграл эту раздачу и был искренне доволен собой и нынешним положением дел – ему удалось восстановить первоначальный стек и даже немного его нарастить. Чипаку же было не до веселья – сет на сет – это была явная подстава со стороны Старзов. И до настоящего то момента не отличаясь выдержкой, после такой подставы чипака понесло – в тильте он накропал строчек десять всякой ахинеи в чате, но Петрович всё равно его не понимал.

- Ругается, поди. Погодь, еще разок тузы придут, и мы с тобой опять сразимся.

Тут в замочной скважине послышался звук поворачиваемого ключа и в комнату зашел Витюня – Петровича пора было кормить.

- Привет будущим чемпионам. Пора завтракать.– он подошел к столу и взглянул на стек Петровича – О, да ты еще держишься? – он глянул на количество оставшихся в турнире игроков – Однако, еще все держатся. Похоже, с неделей – это я погорячился. Две, как минимум, точно проиграете. Я тебе, пожалуй, вечером еще консервов притащу, а то ты у меня от яиц с лапшой закукарекаешь еще, чего доброго.- Он пожарил Петровичу яйца и залил пакет лапши кипятком – давай, подкрепляйся, любитель острых ощущений.
Петрович дождался перерыва и основательно подкрепился. Две недели игры, предрекаемые Витюней, должны были стать тяжелым испытанием для Петровича. Так много он никогда не играл, но деваться было некуда – он сам не послушался Витюню и настоял на участии в турнире. Основная сложность была в том, что Петрович не понимал как ему играть. Первоначально выработанная в голове стратегия играть в тайтовый покер, дожидаться хорошего префлопа и стараться уйти в олл-ин не могла принести Петровичу победу в турнире – олл-ина в этой игре на данном этапе не могло быть в принципе. Петрович вздохнул – приходилось срочно менять стратегию. Увы, что-либо придумать, Петрович пока не мог.

Заканчивались вторые сутки турнира. Народ почуял нечто недоброе – ввязываться в недельные игрища не желал никто. Кроме покера у всех существовало масса других забот. Началась невообразимая пиханина. Если в начале турнира банк в 410 фишек на ривере вызывал всеобщее восхищение, то теперь в раздачу каждую руку заходило по 3-4 человека, которые ставили, ставили и ставили. Начался откровенный гемблинг. Плюнув на возможность выигрыша в турнире, многие покерные профи предпочли померяться лаком, нежели скилом. Старзы отжигали по полной, преподнося аутсайдерам префлопа немыслимые ранеры к риверу. Начался массовый отток народа из турнира – многие сознательно заливали стеки, предпочитая побыстрее закончить это издевательство над собой. Некоторые игроки в этой борьбе наколотили огромные стеки и теперь, видимо, хватались за голову, мысленно представляя те дни, которые им предстояло еще провести за компьютером. Петровичу в этом гемблинге также пару раз крупно зашло и к середине третьего дня турнира его стек был несколько больше среднего. В отличие от многих игроков, Петрович никуда не спешил. Внезапно гемблинг прекратился и начался период массовых уходов в ситаут.

Петрович не понимал происходящего – только что за столом кипела жизнь и вдруг, после очередного перерыва, за столом он остался один. У всех остальных игроков на аватарках красовалась лаконичная надпись «отсутствует». Пару раз Петрович сфолдил из за отсутствия нормальных карт, а затем ему в голову пришла поразительная по своей глубине мысль – Ежели оппоненты отсутствуют, то, следовательно, отвечать на рейзы Петровича вряд ли смогут. Вот тут-то Петрович и начал проявлять всю свою накопившуюся за долгий период ожидания карты агрессию. Рука? Петровичу не нужна была рука для префлоп рейзов. 2 3? Да хоть 2 7! Он ставил и ставил, раз за разом забирая блайнды у отсутствующих оппонентов. Петрович молился, чтобы оппоненты отсутствовали как можно дольше, дабы дать возможность ему набить стек побольше. Через полчаса оппоненты начали один за другим возвращаться к игре и Петровичу пришлось опять заиграть в тайтовом стиле ожидания карты. После следующего перерыва опять повторился массовый уход в ситаут, что дало возможность Петровичу вновь заиграть агрессивно. К утру Петровичу удалось закрепиться в тройке чип-лидеров, чему он был несказанно рад.

В таком хорошем расположении духа Витюня и застал нашего героя поутру.

- Фигасе ты себе стек наколотил… Как смог то? – Витюня искренне поражался неожиданному всплеску стека Петровича. – Да ты у нас в чипаках идешь. Да, джедай, недооценивал я тебя. Смотри не зарвись только.

Петрович улыбался и хитро щурился как кот, свистнувший банку сметаны и безнаказанно её сожравший.

- Ты как так смог то? Игра вон идёт – не шатко не валко. В каждой раздаче, что ли, гемблишь? Ох, не доведет тебя это до добра, попомни моё слово.

- Ты погодь возмущаться то, Витюня. Дождись со мной перерыва – я те покажу кое-что. – Петрович решил дать Витюне мастер-класс игры в Сандей Миллионе.
Настало время перерыва. В чате, котором обычно бурлила хоть какая-то жизнь, теперь царила полная тишина.

- Ну и чего ты мне хотел в перерыве показать?

- Погоди, погоди, вот закончится через пять минут, тогда, авось, и глянем.

Перерыв подошел к концу. Началась первая раздача нового часа турнира. Истекло время ожидания первого игрока в УТГ – фолд, отсутствует. Второго… фолд, отсутствует. Очередь дошла до Петровича.

- Я тоже сброшу – решил Петрович – в следующий раз зайдем, если все отсутствовать будут.

Все остальные игроки также сбросили свои карты.

- Вот теперь можно и поиграть – обрадовался Петрович – Гляди, Витюнь, как я сейчас их выигрывать буду.

Витюня с интересом смотрел на происходящие за столом события. Петрович рейзил каждую руку, медленно, но уверенно наращивая свой стек.

- Слушай, старый – внезапно понял Витюня – так они же все спят!

- Кто спит? – Петрович недоуменно глянул на Витюню.

- Кто, кто – все кроме тебя. Турнир какой день подряд уже длится?

- А какой нынче день недели?

- Среда.

- Играть я начал в аккурат на Прощеное воскресенье, а нынче, ты говоришь среда – Петрович посчитал по пальцам – стало быть, к вечеру три дня уже будет.

- Ну и представь, какой нормальный человек сможет три дня непрерывной игры выдержать? Ясно, что никакой.

- Ну я же выдерживаю.

- Ты у нас – разговор особый. Но не все же такие терминаторы. – Он похлопал Петровича по плечу – В общем, я вот что думаю – если будешь играть в таком стиле, то, может быть хотя бы в призы войдешь. Дерзай, старый, глядишь, еще пару пенсий себе подзаработаешь.

Петрович дерзал. За пару следующих недель в динамике турнира ничего не поменялось - народ лишь изредка просыпался, дабы поиграть до следующего перерыва и вновь сладко заснуть. Количество игроков неуклонно сокращалось.

Петрович продолжал играть в тайтово – маньячном стиле. Иногда, правда, к нему за стол подсаживали оппонентов, которые также как и Петрович не засыпали во время перерывов. В этом случае Петровичу приходилось всё – таки задумываться о постфлоп игре, но, во – первых, стек Петровича был неимоверно велик по сравнению с этими игроками, а во-вторых, Старзы видимо щадили Петровича, отсаживая таких игроков с его стола через пару часов, после очередного переформирования.

Витюня уже не подсмеивался над Петровичем. Ему было очень интересно, чем же в итоге всё это закончится. Еще через неделю оставшиеся игроки, выбив спавшего баббл – боя, который, если честно, узнал о том, как ему не повезло лишь через несколько часов после постигшей его неудачи, вошли в призы.

- Ну что, старый, поздравляю тебя – в призы ты вошел. – Витюня был доволен другом, так как понимал, насколько велик был для Петровича бай-ин в этом турнире - Пенсию свою уже отыграл. Даже подзаработал немного. Теперь имей в виду – чем дальше ты пройдешь в турнире, тем больше выиграешь.

- А если я всех выиграю, тогда сколь, ты говорил, мне денег дадут? – Заинтересовался Петрович.

- Ох, старый, никак ты не уймёшься. Ты радуйся уже, что хотя бы свои не проиграл. В ИТМ вошел – уже для тебя великое достижение. Первым он захотел стать… На будущее тебе - сколько бы ты не выиграл, больше играть я тебе не дам. Противопоказан тебе покер. Иди вон на свежий воздух, к бабкам, дедкам своим. Загорайте там себе на лавочках, в домино режьтесь на щелбаны. Иначе, загнёшься ты со своим энтузиазмом за год. Так, что будем считать, что свою покерную карьеру ты заканчиваешь с честью. Мало кому из таких гемблеров как ты удаётся хотя бы на нолях из покера уйти. Повезло тебе еще, считай.

- А всё-таки, Витюнь, сколько мне дадут, ежели я первым стану? – Петрович гордо поднял голову. – Должен же я знать за что я столь времени играю. Ты вроде бы там что-то про мульёны говорил?

- Будут тебе мульёны, очарованный ты наш. Ты выиграй сначала. Кстати, Петрович, а ты Брансона, допустим, знаешь?

- А как же. Конечно, знаю. И Брансона и Негреану и Фила Айви – затараторил Петрович – я много кого в телевизоре видел, пока он не поломался.

- Погоди, не трандычи. А ты их воочию увидеть хотел бы?

- Как воочию? Перед собой что ли? Шутник ты, Витюня. Как я их увижу то? Оне ж в Америках живут. Как они сюда приедут в наш Бессонов и зачем?

- Тёмный ты, Петрович. Почти месяц уже в турнире играешь, а за что играешь так до сих пор и не знаешь. В общем, так – если ты вдруг турнир выиграешь, то кроме денег получишь путёвку в Америку на главный турнир WSOP. Там и познакомишься со всеми. Они, я тебя уверяю, все туда съедутся.– Витюня, конечно, издевался над Петровичем, так как был полностью уверен, что турнир Петровичу занести не удастся. Петрович, однако, воспринимал всё за чистую монету и как раз таки был уверен в своей победе в Сандей Миллионе.

- Путёвку в Америку? На WSOP? Да ты что, Витюнь, где ж я столько денег то возьму? Туда на один билет, поди, денег не хватит. И долго, поди – это чего ж с собой брать нужно будет? Всё же попортится.

- Да оплатят тебе всё – и дорогу, и проживание и питание, и участие в турнире.

- Вон оно как… - Петрович задумался. - Это я чего же – с самим Брансоном в турнире сыграю? – Былые его мечты постепенно начинали обретать под собой пусть зыбкую, но почву.

- Сыграешь, сыграешь. Смешишь ты меня иногда. Ты сначала этот турнир занеси, затем постарайся до WSOP-а дожить, а потом уж о нём думай.

- Этот-то я занесу – в Петровиче опять просыпался, задремавший было, лудоман – А вот чего я в Америке делать буду? Языка то я ихнего не знаю. Потом, опять же – как добираться туда, к басурманам то энтим? Я ведь сроду из Бессонова то никуда не выбирался. А тут сразу Америка. Хотя, конечно, на старости то лет к Брансону неплохо было бы съездить. Когда еще туда попадешь то… Витюнь, а в Америку самолётом надо лететь или поездом ехать? Уж больно я самолётов то боюсь. Разбиваются они сейчас вон один за другим.

- Ау-у – Витюня пощелкал перед лицом Петровича пальцами, видя, как взгляд Петровича постепенно заволакивает дымкой. – Очнись, оглашенный. Играй, давай, а то у тебя за столом теперь все в ситауте сидят и ты вместе с ними. Зря я тебе про Америку, похоже, сказал. Гляжу, ты уже улетел туда. Давай, возвращайся в родные пенаты.

Петрович витал в облаках. Мысленно он уже представлял себя в Америке, на WSOP-е. Вокруг него звучала бравурная музыка, искрились бриллиантами турнирные браслеты. Прекрасные девушки в строгих костюмах раздавали игрокам карты. Вокруг Петровича сидели все «свои» - Брансон, Айви, Негреану, Дван, … Он непроизвольно сглотнул слюну – для осуществления его мечты требовалась какая-то малость – всего-то лишь выиграть турнир, в котором в настоящее время он уверенно шел чип – лидером.

Турнир, тем временем, продолжался. Сколько времени ему еще будет суждено длиться – не ведомо было никому, в том числе и Петровичу, но теперь он точно знал – он будет играть столько, сколько понадобится, не взирая на накопившуюся усталость, на слезящиеся старческие глаза, на затекшую от долгого неподвижного сиденья за ноутбуком спину, на … в общем, несмотря ни на что.
Прошла еще неделя. Игроки добрались до финального стола, на который Петрович вышел абсолютным чип-лидером. Вот тут то и началась игра. «Финалка» до хедз – апа длилась трое суток, и ни один из девяти игроков не уходил надолго в ситаут за это время.

Витюня прыгал от восторга и, невнятно мыча, в радостном ажиотаже каждые пять минут хлопал Петровича по плечу. Петрович морщился, но терпел. В отличие от Витюни он был абсолютно спокоен и уверен в своей будущей победе. Витюня в уме переводил доллары в рубли и после выбытия очередного оппонента сообщал Петровичу сумму его выигрыша на настоящий момент. Петрович пропускал эти цифры мимо ушей – если честно, они его не сильно интересовали. То, в чем он действительно был заинтересован, можно было заполучить, лишь только заняв первое место и никак иначе.

Витюня взял на работе неделю отгулов за свой счет и теперь практически жил с Петровичем, помогая тому играть на финальном столе. Витюня был настоящим альтруистом – мало кто из нас пожертвовали бы личным временем и заработком для того, чтобы помогать другу целую неделю, ничего не прося за это взамен.

- Тайтись, Петрович, тайтись – твой стек превышает сумму всех остальных сейчас. Хрен с ними они друг друга вышибают, а мы спокойно до хедз – апа доживём. Вот там и поиграем. – давал подсказки Витюня.

Подсказки – подсказками, но нужно было знать Петровича. Внезапно у него проснулся азарт и спортивная злость – он пытался давить оппонентов своим стеком, что слабо получалось. У Петровича на тот момент было четырнадцать миллионов фишек, у всех остальных в сумме едва набиралось десять миллионов. Однако представим усредненное соотношение максимально возможного банка, допустим, в 1000 фишек по отношению к стеку игрока, предположим, в миллион фишек. Тысяча максимально возможных банков на ривере! При таком положении вещей ожидать от игроков излишней тайтовости было бы глупо.
Агрессивное поведение игроков, неоправданные рейзы и коллирования не по шансам – всё это слабо влияло на положение дел за финальным столом.

Трое суток – вы только вдумайтесь – трое долгих суток шла битва последних девяти игроков этого турнира между собой. Но, каким бы затяжным не был финальный стол, когда-нибудь он всё равно должен был закончиться. Сначала, постепенно растеряв весь свой стек, выбыл один игрок, затем – второй, третий, четвертый… начался хедз -ап.

В хедз-ап вышли, естественно, два игрока. Игрок из Германии с истинно покерным ником HerrFischer имел в своём стеке около семи миллионов фишек. Известный нам игрок с дворянским ником Perdunkoff – около семнадцати миллионов фишек.

Как шла игра? А как она вообще могла идти с блайндами 10-20? За пять долгих дней с начала хедз – апа в стеках игроков произошли очень незначительные изменения – то один игрок вырывался на пару сотен тысяч вперед, то, затем, второй игрок возвращал свой проигрыш назад. Каждая раздача была стандартной – на префлопе – рейз- ререйз – ререйз – колл. Игра на флопе, тёрне и ривере ничем не отличалась от действий игроков на префлопе. Клавиши «фолд» не существовало в принципе. Такая дикая игра практически уравнивала шансы обоих оппонентов на выигрыш банков на дистанции. Последняя стадия турнира грозила затянуться на долгие недели, если не на месяцы.

Все пять дней Херр Фишер писал в чат свои намерения по разделу призового фонда, но Петрович его не понимал, а Витюня к тому моменту уже вышел на работу – больше сидеть с Петровичем он не мог, так как кроме турнира у него, естественно, были свои дела. Херр настойчиво пытался достучаться до Петровича, но диалога так и не получалось. В итоге, даже представителям компании «Покерстарз» надоел этот подзатянувшийся хедз-ап и они попытались связаться с Петровичем.
В шкафу у Петровича запиликало. Это зазвонил пару лет молчавший до того старинный Nokia 3310. Пару лет назад Петрович поставил телефон на зарядку, закинул его в шкаф в подключенном к сети состоянии, да так и забыл о нём за ненадобностью. Так он и заряжался уже пару лет.

Звонить Петровичу было некому, да и незачем. Поэтому, решив, что, скорее всего, кто-то ошибся номером, он отмахнулся от звонка и продолжил играть. Телефон, однако, не унимался. Раз за разом неизвестный, но явно настойчивый тип продолжал набирать телефонный номер Петровича. Постоянные звонки в итоге всё же сделали своё дело – после сотого звонка Петровичу надоел постоянный трезвон из шкафа и, дождавшись очередного перерыва в турнире, он решил избавиться от уже надоевших ему трелей, ответив на звонок.

Проектируя наши малогабаритные квартиры, мало кому из инженеров приходит в голову разместить розетки удобным для жильца образом. Видимо, эти самые розетки являются более важными персонами, нежели будущая мебель, поэтому, они располагаются на самых видных местах в квартире, затрудняя расстановку бытового скарба. Особо не мудрствуя, в своё время Петрович загородил розетку шкафом, а дабы не лишаться полезного девайса, в задней стене шкафа сделал аккуратный пропил под розетку. По торчащему из неё проводу ему и удалось найти свой сотовый в груде произвольно наваленных вещей.

- Ась, кто там? – Поинтересовался Петрович.

- Добрый день, Никола Петрович. Вас беспокоит Юлия, специалист службы поддержки компании Покер-Старз. – Миловидным голосом проворковал девичий голос из телефонной трубки.

- Откель? – Не понял Петрович.

- Никола Петрович, Вы сейчас играете в турнире Сандей Миллион?

- В турнире то? Играю.

- Никола Петрович, Ваш хедз-ап с мистером Херр Фишером длится уже пятый день. Как Вы смотрите на перспективу раздела призового фонда? Мистер Херр Фишер согласен. Хотелось бы услышать Ваше мнение по данному вопросу.

Сия высокомудренная тирада была полностью непонятна Петровичу, в чём он и поспешил признаться – Милая, ты чего говоришь то? Я совсем ничего не понял. Надо то чего?

- Ммм… Я говорю, что долго Вы играете с Херр Фишером. – Юлия решила разбить свой вопрос на составляющие.

- Играю то? Долго. Уж и забыл который день. – Подтвердил Петрович.

- Нет желания у Вас завершить турнир?

- Завершить то? Погоди пока, у него еще фишек много осталось. Вот как их все отыму у него, так и закончим.

- Так вот я и предлагаю Вам поделить призовой фонд.

- Как это поделить? А в Америку кто тогда поедет? – Не понял Петрович.

- Мы предлагаем разделить бонус пополам – тридцать две тысячи долларов прибавим к Вашему выигрышу и тридцать две тысячи - к выигрышу Вашего оппонента. Соглашайтесь. Это достойная сумма.

- Это как? А в Америку тогда не поедем что ли? – Петрович недоумевал. Сколько – то там тысяч долларов Петровичу были не нужны. Шокирующим известием было то, что срывалась сама поездка в Америку и будущее участие в турнире.

- Никола Петрович, бонусных денег Вам спокойно хватит на поездку на WSOP и на проживание в любом отеле. Я считаю, это хороший раздел.

Петрович понял, что ему предлагают ехать в Америку самостоятельно. Этого допустить было никак нельзя – в сознании Петровича путёвка на турнир представлялась поездкой в дом отдыха – собрал сумку, подошел к месту сбора, сел в автобус и поехал. А самому… в Америку…

- А ты говоришь, милая, это басурманин так поделить предлагает?

- Да, мистер Херр Фишер предлагает Вам поделить.

- Испужался, значит? Правильно сделал. Пусть сдаётся – вот мой ему ответ. Долго он всё равно не выдержит. Заснёт рано или поздно. А как заснёт – я его фишки и перетащу.

- Мистер Пердунков, Вы против раздела? Может быть, всё-таки подумаете? Можно поторговаться о процентах, которые получит каждый игрок. Уверена, мы найдем устраивающее обоих решение.

- Чего там думать – или пусть сдаётся или играем. Ничего делить не будем. – Отрезал Петрович.

- Ну что ж, мы не имеем права настаивать. Жаль. Удачи Вам в турнире. До свидания.

- До свидания, милая.

Игра продолжалась. Херр Фишер, узнав, что крейзи рашен отклонил его предложение о разделе призового фонда, был потрясен до глубины души. Игра обещала быть бесконечной. В отличие от Петровича, Фишеру не нужен был никакой WSOP. Его интересовали только деньги. Поиграв еще пару часов, Фишеру стало плохо с сердцем, и он испустил дух. Он умер как солдат – в тяжелой и упорной дуэли с достойным русским противником – Петровичем.

Далее началась игра, к которой Петрович, собственно, уже успел привыкнуть. Двое долгих суток он нажимал кнопку «Рейз», забирая блайнды у отсутствующего немца. «Занос» турнира был неизбежен. Витюня вечерами сидел у Петровича и молчал, обхватив голову руками. Он еще не совсем верил в возможную победу Петровича, но не видел и варианты, при которых турнир мог бы был им проигран. Восемнадцать миллионов, девятнадцать, двадцать, двадцать один… К воскресенью стек оппонента HerrFischer окончательно растаял.

Петрович сидел на стуле и тупо глядел в монитор, на котором красовалась надпись, оповещающая, что он выиграл турнир и его выигрыш составил 230 с чем-то там тысяч долларов. Странно, но особой радости не было. За два последних дня он практически и так свыкся с неминуемой победой и теперь вместо радости он ощущал лишь усталость от завершенной работы. Ровно сорок дней длился этот покерный марафон, из которого Петрович вышел абсолютным победителем, буквально разгромив почти семь тысяч игроков.

Петрович встал, выключил ноутбук и шаркающей походкой пошел в ванную. Он наполнил её горячей водой, и первый раз за последние сорок дней погрузил своё тело в воду. Горячая вода расслабила мышцы Петровича и неожиданно для себя он уснул. Через пару часов вода остынет, он проснется, вытрется, уляжется на диван и снова заснёт. Он спал первый раз за последние два года. Петровичу снился будущий WSOP и его в нём участие.

Тсс, давайте тихонько отойдем от нашего героя, дабы дать возможность ему спокойно выспаться, а в следующей главе, пока Петрович отдыхает, мы поговорим немного о другом.

С этим турниром, который так неожиданно удалось «занести» нашему герою, мы совершенно забыли обо всех остальных событиях, которые происходили в течение этих долгих сорока дней.

Во дворе, в принципе, было всё достаточно спокойно. К пропаже Петровича в очередной раз все отнеслись довольно прохладно – ну пропал и пропал – с ним, типа, это бывает.
Бывает-то бывает, но больно уж надолго в этот раз затянулось отсутствие одного из старожилов двора. Памятуя о недавних событиях, которые еще были свежи в памяти всех, в этот раз соседи Петровича решили не поднимать сразу паники, а сначала основательно разузнать – что же в этот раз происходит с Петровичем. Разузнать поручили Витюниному деду. Дед, зная, что внук пару раз в день заходит к Петровичу, напросился с ним и увидев сгорбленную спину Петровича, который в тот момент естественно сидел за ноутом и играл в турнире, тихонько вышел и успокоил дворовое сообщество. – Играет, старый, совсем свихнулся на своём похере.

- Ох, беда, беда – запричитали присутствующие в данный момент во дворе старики и старушки – пропал совсем человек.

- Уж лучше бы пил, чем так играть.

Марья Ивановна, которая также в это время сидела на лавочке лишь покривилась, махнула рукой, но ничего не сказала. Она была обижена на Петровича, и в данный момент чувство обиды пересиливало чувство нормального человеческого сострадания.

Праздничное утро Пасхи в этом году выдалось ясным и солнечным. Раздав малышам яйца и конфеты, народ высыпал во двор христосоваться с соседями. Бабули, повязав на головы лучшие свои платочки, сидели у подъездов. Старикам в это утро бабки разрешили устроить маленький сабантуйчик и они, сидя за столиком, накатывали «по-пятьдесят», закусывая крашеными яйцами.
Внезапно, во двор выскочил взъерошенный Витюня. Лицо его светилось радостью. Судя по его виду, он был малость не в себе.

- Эх, молодежь, совсем пить не умеет – обрадовались старички – мы вон третью поллитру уже уговариваем, а нам хоть бы хны.

- Дык вроде бы не пил он нонче – промолвил Витюнин дед и озадаченно почесал затылок – да и вчера от Петровича тверёзый пришел.

- Да ладно, не пил – не поверили старики – вон как глаза то горят. По тверёзому то он бурчит всегда, а тут гляди – аж выплясывает. Знамо дело – Пасха, вот он стакашок то и накатил пока тебя нет.

- Сидите, голытьба алкоголистическая? – Витюня хитро прищурился – Ну-ну, сидите, сидите. Пока вы тут водку жрёте, Ваш дружок то ого-го.

- Чего ого го? Помёр что ли? Ох беда то какая – на самую Пасху…

- Помёр… Хуже. Миллионером он стал.

- Ка.. – Витюнин дед поперхнулся и закашлялся. Крошки яиц с каждым приступом кашля разлетались вокруг. Витюня заботливо, но крепко треснул своего деда по спине, облегчив тому страдания. – Как миллионером? Каким миллионером? – Глаза стариков удивленно вылезли из орбит, рюмки обессилено опустились на стол.

- Каким каким – самым обыкновенным – затащил ваш Петрович в турнире почти восемь лямов и поездку в Америку на турнир. Чего рты то пораскрывали? Вы пейте, пейте, а то еще выдохнется, не дай Бог.

Увидев, что за столом происходит что-то интересное, к старикам подтянулись бабки.

– Чего, милай, случилось то? Аль помер кто? Да что вы, нехристи, молчите то? Как в рот воды набрали.

- Всё у вас помёр да помёр – Витюня покачал головой – Экие вы, право, пессимисты. Сейчас вон ваши гаврики очухаются – он кивнул на ошарашенных новостью дедков – и расскажут вам последние новости.

Витюня засвистел мотив «Варяга» и отошел от стола.

- Хватит пить. Чего произошло то? – Бабки попытались отобрать початую бутылку, но сделать им этого, естественно, не удалось.

- Тут это… Тут такое дело … Наливай, короче – Витюнин дед кивнул на стопки. Разливающий исполнил требование и дедки выпили. – Тут Витюня не знай, пошутил, не знай, правду сказал. Говорит, в общем, Петрович то наш того… - он покачал головой.

- Чего того то, пенёк старый? – не выдержали бабки - Говори, давай, чего ты резину то жуёшь? Чего с ним опять случилось то?

- Дак это, говорит он восемь миллионов выиграл в свой похер. И про Америку чего-то там еще плёл. Такие вот у нас дела… Лей давай, чего остановился то?

Настала очередь бабок оцепенеть около стола.

- Дай-ка сюда рюмку, хватит тебе – Марья Ивановна отобрала у одного из дедков рюмку и выпила её одним махом. – Вот ведь дела то какие… Ужас прямо чего творится то. – Марья Ивановна сгорбилась и как будто бы мгновенно постарела. Постояв так пару минут, она вздохнула и, не прощаясь ни с кем, пошла по направлению к своему подъезду.
Совершенно неожиданно, последний Сандей - Миллион вызвал серьёзный резонанс во всём мире. Газеты писали о турнире, который затянулся на сорок дней. В программе «Покер после полуночи» ежедневно показывались отдельные раздачи турнира с комментариями всемирно известных покер – про. За последнюю неделю турнира ник Perdunkoff стал нарицательным для всех любителей покера. Российские игроки откровенно радовались и поддерживали Петровича на различных форумах. Победа Петровича встала в один ряд с турнирными достижениями Демидова, Сисек и других наших прославленных игроков. Воистину, Петрович на какое-то время стал национальным героем Российского покерного сообщества.

Компания же Покер-Старз тем временем затеяла серьёзное расследование, целью которого было доказать факт игры нескольких человек с одного аккаунта тех игроков, которые попали в призы. Была создана специальная комиссия из десяти человек, которые просматривали историю игры игроков турнира. Если комиссией доказывалось, что игра шла с привлечением сторонних лиц, то такой игрок автоматически лишался своего приза без возврата бай-ина. Это был полный шок для участников турнира. Практически все выигрыши были аннулированы. Неожиданно для всех, осталось лишь два игрока, к игре которых у комиссии не было никаких претензий. Это были участники Хедз – апа – mr. Perdunkoff и mr. HerrFisher. Только их игра была признана абсолютно честной, так как проводилась в течение всего турнира практически в одном неизменном стиле и с одного IP - адреса. Пять дней все десять членов комиссии пытались найти в их раздачах несоответствия, которые позволили бы усомниться в честности их игры, но, к сожалению для Старзов, несоответствий выявлено не было. Постоянное присутствие игроков в турнире без уходов в ситаут было, конечно, очень подозрительным, но, глядя на возраст игроков, который переваливал у каждого за семьдесят лет, комиссия логично списала этот факт на возможное наличие старческой бессонницы. Выигрыши же всех остальных игроков ушли в копилку компании Покер-Старз. Через неделю выигрыш Петровича был перечислен на его аккаунт.

Ох, что тут началось… Игроки, которые умудрились попасть в призы, но которым было отказано в получении их законных выигрышей заваливали Старзы письмами, в которых пытались объяснить, что невозможно все сорок дней играть самостоятельно и всем нужно время для сна, отдыха и иных потребностей. Старзы же в своих ответах рассуждали о том, что решение участвовать в турнире было принято игроком сознательно, приводили в пример Петровича и ХеррФишера и отсылали негодующих игроков к пункту 5.2 лицензионного соглашения конечного пользователя с компанией PokerStars. Изначально стёбный турнир и закончился для его участников соответственно. Чтобы избежать ненужных волнений и массового ухода игроков с рума, Старзами было принято решение добавить аннулированные суммы выигрышей к призовому фонду следующего турнира «Сандей-Миллион». Таким решением компания Покер-Старз убивала сразу двух зайцев - вроде бы как обеляла себя в глазах игроков и создавала огромный интерес к следующему турниру, который было решено провести в стандартном, годами испытанном формате – no limit со стандартными уровнями повышения блайндов. Новая структура турниров доказала свою полную несостоятельность.

Естественно, что PokerStrategy.com не могла оставить без внимания столь серьёзное достижение одного из членов комьюнити, тем более, всем было интересно узнать как можно больше о нашем герое и подробности этой знаменательной победы. Руководством комьюнити было принято решение направить корреспондента непосредственно в город Бессонов для записи интервью с мистером Пердунковым, куда корреспондент и направился первым вечерним поездом.

Витюня не понимал, что ему теперь делать с Петровичем. Вроде бы как он и пообещал запретить ему играть, но и выполнять свой запрет именно сейчас не имело никакого смысла – Петровичу предстояло участие во WSOP-е и, естественно, что сейчас как никогда ему нужны постоянные и длительные тренировки и обучение покеру. С другой стороны, Витюня понимал, что участие во WSOP-е для Петровича будет ничем иным, как обычной туристической поездкой. Попасть в призы в таком турнире Петровичу не «светило» однозначно, следовательно, и участие в нём было абсолютно бесполезным. Но, кто бы из нас отказался от участия в главном покерном турнире, причем, совершенно не затрачивая на это своих средств? Да ясно, что никто. Поэтому, запретить Петровичу ехать на WSOP Витюня был не вправе. Кроме того, существовал еще один хитрый пунктик от компании «Покер-Старз», в котором указывалось, что получить чек на бонусные пятьдесят тысяч долларов возможно только на самом WSOP-е и никак иначе. Поэтому, Петровичу однозначно предстояло собираться в дальнюю поездку. Причем, времени до WSOP-а оставалось ох как мало – буквально каких то там пару месяцев с небольшим, а сделать предстояло еще многое. Во-первых, Петровичу срочно требовалось оформить загранпаспорт, а во-вторых, следовало получить визу на поездку в Америку. Как посмотрит американское посольство на въезд престарелого гражданина Пердункова в их буржуинство было непонятно. Этими вопросами и следовало заняться в первую очередь.

- В общем так, Никола свет Петрович – Витюня застал Петровича ранним утром за любимым занятием – игрой в покер – Ты чего в свой почтовый ящик не заглядываешь?

- А пошто туда заглядывать то? Пенсию принесли, бумажку с кварплатой – тоже, а больше мне никто не пишет.

- Не пишет ему никто… Собирайся, давай, шустрее, и сумку большую с собой возьми. Есть у тебя такая? – Витюня подошел к столу. - Так, не понял. Ты какого хрена за столы опять засел? Я ж тебе запретил в кэш играть. Ты ж оставшиеся две штуки до вечера спустишь.

- Витюнь, да ну их эти турниры. Непонятно там всё как то… Набираешь фишки, набираешь, а потом раз – и твоих фишек только на блайнды и хватает.

- Петрович, а ты таблетки пьёшь?

- Какие таблетки?

- Да любые. От сердца там, или от нервов или витамины какие нибудь.

- Ну от сердца пью. Врачиха прописала там какие то. Забываю, правда, иногда, но когда вспомню, то употребляю.

- Нравятся они тебе? Сладкие?

- Ты чего, Витюнь. Как же таблетки сладкими то могут быть? Гадость, конечно.

- Так а зачем же ты их пьёшь то, раз не нравятся они тебе?

- Дак нужно вроде как. Старый я уже. Для здоровья же полезно. А причём тут вообще таблетки то?

- Видишь, ключевое слово в твоём ответе НУЖНО! Вот и в турниры тебе играть именно нужно. Я ж тебе как сказал – минимум один турнир за полтинник в день. Ты в Америку собираешься?

- А как же, конечно собираюсь – глаза Петровича заблестели.

- Ну а раз собираешься, то давай выполняй приписанный тебе турнирный режим.

- Ладно, Витюня, ладно. Буду играть. Сегодня начну.

- И никакого кэша. Обещаешь? Нечего деньги заливать. Пригодятся они тебе еще.

Петрович тягостно вздохнул – Ладно, обещаю.

- Ну вот и ладушки. Собирайся, давай. Сумку возьми и паспорт не забудь.

- Куды пойдём то? – Петрович не понимал, куда его собираются тащить в самую рань.

- По грибы. Куды ж ещё. Недалеко здесь. Собирайся, кому сказал. Да, и сберкнижку с собой возьми.

- Сберкнижку то зачем? Я больше снимать деньги оттуда не буду.

- Не будешь, не будешь. Пошли.

- Ох, темнишь ты что – то. – Петрович недовольно покачал головой, но всё же взял паспорт и сберкнижку и вышел на улицу вслед за Витюней.

- Слушай, Петрович, а пошли тебе телик какой-нибудь хороший купим. Как ты насчет этого думаешь?

- Да жалко денег то, Витюнь. Мало уж их осталось то. Обойдусь пока без него.

- Ну, ну, как знаешь – Витюня хитро посмотрел на Петровича. - Заходи, пришли – он кивнул на вход в отделение Импэксбанка.

- Девушка, можно в Вашем банке чек обналичить? – Витюня задал вопрос кассирше.

- Можно. Сумма больше двух тысяч долларов?

Витюня хмыкнул – Больше.

- Если больше, тогда комиссия составит половину процента от суммы чека и еще двадцать долларов. Устраивают Вас наши условия?

- Вполне. А как быстро происходит обналичивание?

- В течение получаса. Давайте Ваш чек

Витюня подал кассирше бумажку и улыбнулся, в предвкушении скорого представления.

- Паспорт получателя давайте - недовольно пробормотала кассирша. Она взглянула на чек и глаза её округлились. Она закрыла глаза и помотала головой. Затем снова открыла и снова заглянула в чек. – Двести тридцать тысяч долларов? – спросила она у Витюни.

- Да, за остальными позже зайдём – утвердительно кивнул Витюня.

- И вы их хотите получить?

- А вы предлагаете отдать их в фонд вашего банка?

- Ясно. Я всё поняла. Погодите несколько минут. Мне нужно подняться к руководству. Можете пока присесть. Я Вас позову.

Петрович с Витюней сели на мягкие кресла и стали ждать.

- Радуйся, старый, в конце жизни хоть поживешь как белый человек.

Петрович лишь хлопал глазами. Он пока не понимал, что вскоре он действительно станет богатым человеком.
Ждать пришлось недолго – через десять минут в фойе вышла кассирша и сам президент банка.

- Кого я вижу … Виктор собственной персоной. – Президент поздоровался с Витюней за руку – Ну давай, показывай своего новоиспеченного миллионера – счастливчика.

- Привет, дядя Игорь. Чего его показывать – вот он стоит, наш гигант мысли. – Он кивнул на Петровича.

- Наслышан, наслышан. Искренне рад за Вас. – Президент пожал руку оробевшему Петровичу, затем повернулся к Витюне – ну что, чек мы Ваш вчера проверили. С эмитентом центральное руководство созвонилось - всё нормально. Деньги, как мы с тобой и договаривались, с утра заказали. Так, что, в принципе, можете получать. Как батя поживает?

- Да ничего, вроде бы. Я сейчас сам редко у них бываю.

- Ну, при случае большой ему привет от меня передавай.

- Обязательно.

- Так я что, могу выдавать? – Кассирша недоумённо посмотрела на своего босса.

- Выдавайте. Да, Людочка, еще пришли ко мне начальника отдела инкассации – пусть довезут наших миллионеров куда скажут. Так спокойнее будет - сумма то немалая. Ну-с, господа,– он повернулся к Витюне с Петровичем - вынужден с вами попрощаться. Дела, понимаете ли.

- Как господа желают получить? В долларах или в рублях? – Обратилась кассирша к нашим друзьям.

Петрович молчал. Всё происходящее повергло его в ступор. Что получать, сколько и в какой валюте – это для него сейчас не имело абсолютно никакого значения. В голове у него было пусто, как в глиняном кувшине.

- Петрович, ау… - ткнул его Витюня. – Мда, бесполезно.

- Девушка, давайте сделаем так, если это возможно – дайте нам десять тысяч долларами, а остальные пересчитайте в рубли. – Решил за Петровича Витюня.

- Хорошо.- Через пару минут кассирша распечатала необходимые бумаги – Распишитесь, пожалуйста, где галочки - здесь, здесь и вот здесь.

- Иди, богатей, расписывайся – Подтолкнул Витюня Петровича к кассе. Петрович машинально расписывался в тех местах, куда ему указывала кассирша.

- Пройдите, пожалуйста, во вторую кассу.

Петрович, выйдя из кассы, прижимал к себе изрядно пополневшую сумку. Лицо его было испугано, глаза беспорядочно вращались по своим орбитам.

- Это чего такое, Витюнь, куды мне столько то? – Прошептал он Витюне.

- По банкам разложишь и закатаешь на зиму. – Также прошептал ему Витюня. - Поехали, Абрамович, положим тебе деньги на книжку. Ждут вон нас уже. Смотри, с автоматом тебя сопровождать будут.

В сберкассе Петрович произвёл настоящий фурор. Молоденькие кассирши, узнав сумму вклада, улыбались ему и, судя по взглядам, готовы были отдаться прямо на рабочем месте. Часть взглядов перепала и Витюне, как предполагаемому наследнику богатого деда.

- Ты все-то не сдавай – оставь баксы и пачку тысячных то. Пойдём техникой тебя затоварим.

- Да, да. - Кивал Петрович. Сумка с наличными жгла ему руки. Избавившись от денег, он почувствовал невероятное облегчение. – Уф, чего ты там про телевизор то говорил?

- Я говорил, пошли тебе телевизор купим и ДВД-шник какой–нибудь нормальный. Принесу тебе записи с турниров, будешь смотреть и кофеё попивать.

- Да, телевизор нужен. Да дорогой поди он?

- Скряжный ты старикан, Петрович. Миллионы заработал и тратить не хочет. В гроб что ли с собой положишь?

Петрович хлопнул себя по лбу. – Вот ведь. Забыл же я совсем, Витюня, про деньги то. И правда, куды мне их столько то? Пошли, купим телевизор. Пачку то я оставил, как ты и говорил.

- Куды пойдём то, Витюнь? Где хорошие телевизоры то продают?

- Куды, говоришь – Витюня задумался. – Можно в Эльдорадо – к дому поближе, но не люблю я этих козлов. Продают всякую дрянь и гарантии потом не выпросишь. Пошли в М-Видео. Заодно зайдём тебя к кабельному подключим.

Через полчаса друзья были в магазине и занялись выбором телевизора. Снующие туда-сюда продавцы-консультанты не обращали на них никакого внимания. Намётанным глазом продавцы сразу определили безденежных покупателей, а плясать перед пустым местом, показывая свою полную техническую осведомлённость, было не в их принципе.
Витюня пару раз пощелкал пальцами, подзывая продавцов, но, консультанты проносились мимо, создавая видимость чрезмерной занятости.

- Вот, чёрт, надо было сначала приодеть тебя. – Витюня критически оглядел Петровича сверху вниз. – А то выглядишь ты как полубомж. И я еще, можно сказать, в отроческом возрасте. А трёмся мы с тобой около самых дорогих телевизоров. Несоответствие, так сказать. Ладно, если гора не идет к Магомеду…

- Стоять! – Витюня цепко ухватил проносящуюся мимо девушку консультанта.

- Молодой человек – возмутилась девушка – попрошу не хулиганить. Я сейчас охрану позову.

- Это я сейчас сюда старшего продавца вызову. Непорядок, понимаете. Потенциальные покупатели стоят здесь уже полчаса, выбирают себе телевизор, и хоть бы одна … ммм … хоть бы один продавец обслужил.

- Это вы-то потенциальные покупатели? – Девушка рассмеялась – Мальчик, вы отделом ошиблись. Чупа чупсы продаются в соседнем магазине. А трости – она посмотрела на Петровича – на рынке посмотрите.

- Надоели вы мне – он обернулся к Петровичу – Дай-ка сюда свою пачечку. – Петрович безропотно достал пачку тысячных и дал её Витюне. Витюня, водя пачкой денег перед изумлённой девушкой, монотонно произносил. – Мой… богатый… родственник … желает… приобрести… технику… в вашем… долбанном… магазине… Ферштейн?
Глаза девушки отрешенно следили за пачкой денег.

- Ферштейн. – Наконец-то обрела способность соображать девушка. - Извините, пожалуйста.

- Проехали. В нашей кредитоспособности, я так понимаю, вы убедились. Попрошу теперь перейти непосредственно к советам по выбору. Посоветуйте нам что-нибудь получше с 32 диагональю.

- Вот есть прекрасная моделька на S-IPS матрице. Чёткость изображения, скорость отклика…

- Витюнь, а 46 тысяч – это чего, номер, али цена? – Петрович был несколько обескуражен порядком цен на технику.

- Хорош жаться, Петрович. Купим тебе нормальную технику, а не китайское барахло.

В итоге, друзья ушли, заказав телевизор, Blu-ray кинотеатр и пару дисков по выбору Витюни. К вечеру обещались всё доставить и установить. От пачки денег осталась жалкая треть. К вечеру Петрович был обставлен техникой.

Петрович сидел на стуле и смотрел диск с боевиком, испуганно уворачиваясь от пуль и озираясь на звуки, которые исходили от динамиков его кинотеатра. Звуки блуждали слева-направо, взад - вперёд и в иные моменты проходили прямо сквозь самого Петровича. В эти моменты Петрович подпрыгивал на стуле и в ужасе закрывал глаза. Технологические новинки поражали Петровича. По сравнению с его почившим ламповым «Спектром», с новым телевизором Петрович попал в совершенно новый мир.

Где-то на середине боевика, в дверь Петровича постучали. Петрович надел шлёпанцы и открыл дверь. За дверью стоял молодой, хорошо одетый человек с чемоданчиком в руках.

- Добрый день. Мне бы Николу Петровича Пердункова как бы увидеть? – молодой человек вежливо поклонился.

- Это я. А что вы хотели? – К Петровичу давно не заходил никто кроме почтальона и Витюни.

- Я из Покер – Стратеджи. К сожалению, заранее созвониться с вами не удалось – ваш телефон постоянно отключен. Пришлось ехать спонтанно, в надежде вас застать.

- Откель ты, милок?

- Ну комьюнити Покер – Стратеджи. Вы недавно выиграли турнир «Сандей - миллион»?

- А, турнир. – Петрович довольно улыбнулся. – Турнир выиграл.

- Ну так вот я приехал взять у вас интервью. Надеюсь, вы не против.

Петрович обомлел. Интервью у него еще никто никогда не брал.

Однако это было интересно.

- Ну, проходь, милай. Издалёка шел то? Ты в каком районе живешь? – Петрович запустил гостя в дом и указал ему на единственный в доме стул. Сам же расположился на кровати.

- В Новогиреево.

- На горе? А, это возле станции? Далековато будет. Устал, поди?

- Да есть немного. Москва – не ближний свет.

- Какая Москва? Ты из Москвы что ли? – Петровичу не могло прийти в голову, что к нему приехали из самой столицы.

- Ну да, из Москвы. Вообще-то мы обычно по Скайпу общаемся, но тут исключительный случай – мы подумали, что вы вряд ли к нему подключены, и потом, хотелось бы сделать видеоподкаст. Всё-таки, согласитесь, несколько нестандартный турнир. Поэтому, пользователи нашего комьюнити завалили нас просьбами сделать хорошее интервью с вами.

- Так чего ж мы так сидим то? Ты, поди, проголодался – Петрович засуетился – есть то у меня особо нечего, но давай хоть чайку попьём. А то гляди, давай я в магазин схожу. Деньги то есть. Покрепче чего-нибудь возьму и закуски соображу. А?

- Нет, Никола Петрович, спасибо за угощение, но у меня поезд после обеда. Давайте начнём, если вы не возражаете.

Корреспондент достал из своего чемоданчика штатив, собрал его и установил на него небольшую видео камеру, поколдовал с ней немного и поставил микрофон между собой и Петровичем.

- Добрый день, уважаемые дамы и господа. Сегодняшний гость нашего видеоподкаста, который записан специально для покерстретеджи точка ком – победитель недавнего турнира Сандей-Миллион игрок из города Бессонов Никола Петрович Пердунков. Здравствуйте, Никола Петрович.

- Здравствуйте – поклонился в камеру Петрович.

- Никола Петрович, расскажите, пожалуйста, о себе.

- Дак чего обо мне рассказывать то? Ничего интересного у меня нет. Пенсионер же я. Сами знаете – у пенсионеров жизнь то неинтересная. Посидел на лавочке, сходил в магазин и домой. Вот и весь сказ.

- Хорошо. Вероятно, поэтому вы и начали играть в покер – дабы разнообразить, так сказать, вашу скучную действительность?

- Ась? – Не понял Петрович.

- Я спрашиваю – со скуки увлеклись покером?

- Да как вам сказать... Ну, скучно, конечно. Так еще и бессонница у меня была. Ну, так ночами делать то нечего, вот телевизор и смотришь. А там жа покер каждый вечер кажут. Вот и пристрастился. Сначала смотрел, а потом Витюня мне компьютер купил и к покеру подключил. Так и начал играть.

- Никола Петрович, а расскажите, пожалуйста, нашим зрителям об основных этапах вашей покерной карьеры. С чего начали играть, какие лимиты?

- Начал я с пятидесяти фишек. Дали мне их бесплатно поначалу, стало быть. Витюня меня уговаривал на ноль-ноль поиграть, но я не поддался. Чего по нолям то гонять – никакого интереса. Правильно ведь?

- Как вам сказать. Правила банкролл – менеджемента пока никто не отменял. Думаю, что он правильно вам советовал.

- Правильно-то оно правильно. Но неинтересно же. Вот я и начал на все пятьдесят играть. Поначалу-то везло. Радовался я, конечно. Выигрывать то всем приятно. Набрал больше пятисот фишек за несколько дней. Потом турнирами увлёкся, но как-то непонятно там всё. А потом – Петрович замялся – в общем, проиграл я все фишки. И первые пятьдесят тоже проиграл. Не везло.

- Никола Петрович, а с чего же Вам удалось подняться, чтобы накопить банкролл для участия в Сандей – Миллионе?

- Чего говоришь? – Снова не понял Петрович мудреных вопросов корреспондента.

- Я спрашиваю, где деньги то взяли для участия в турнире?

- Ясно. Где их берут деньги то? Пенсию получил и сыграл. Витюня мне запрещал, правда. Хотел вообще от покера отключить и компьютер продать, но я решил – сыграю разок по крупному, а потом уж продам.

- Интересный поворот событий. Пользуясь случаем, я бы хотел предостеречь игроков нашего комьюнити от таких решений. Игра не по банкроллу – это, так сказать, минус ЕВ. Но продолжим. Никола Петрович, расскажите, пожалуйста, про турнир. Как он начинался?

- Начался он в прощенное воскресенье. Тяжело, конечно было. Поначалу-то все карты ждали, ну и я решил по карте играть. Ждал, стало быть, хорошую.

- Никола, Петрович, а какой был ваш спектр открытия на префлопе в этом турнире? – Перебил Петровича корреспондент.

- Дак сдох мой «Спектр» к тому моменту. Бахнул и задымил всё вокруг. Вон он в углу стоит. Я вот теперь думаю – куды б его приспособить – то ли тумбочку из него сделать, то ли табуретку. Может выкинуть его на свалку вообще, но тяжелый он уж больно. Вчера вон видишь какую технику с Витюней прикупили. – Петрович улыбаясь кивнул на новый телевизор. – Хорошо кажет. И звук гуляет туда – сюда. Как взаправдашний.

- Я немного не про то. Дело в том, что перед турниром на нашем форуме обсуждались разнообразные стратегии. Интересно, какая из них принесла выигрыш именно вам? – Корреспондент несколько замялся, так как понял, что Петрович вряд ли уяснил сущность его вопроса и поправился – В вашем понимании хорошая карта – это какая?

Петрович искренне рассмеялся – Гляжу, неопытный ты ишшо? Ладно, научу уж тебя. Только не сказывай больше никому. Запоминай – хорошая – это когда два туза тебе приходят. Их редко когда побьют. Это, значится, ставь тогда сразу сколь есть фишек и не бойся ничего. Редко когда их побьют, двух тузов то. Еще хорошая карта – два короля. Но похуже двух тузов будет. С ними сразу много не ставь – дождись чего дальше будет – если под тебя много ставить будут, то лучше выбрасывай, ну их к жиду. Может у них там два туза зашли. Сбрасывай и жди тузов. Так вот и играй. Я ведь попервой почему проигрывал то? Заходил на всякой чепухе и дожидался – может чего и сложится потом. Так неправильно играть – много фишек проигрываешь. Заходит, конечно, иногда, но уж больно редко. Невыгодно так играть.

- Интересная стратегия. Я думаю, мы её обсудим с диамантами нашего комьюнити.

В это время раздался стук в дверь.

- О, Витюня, поди, пришел. Погоди, сейчас я тебя с ним познакомлю. – Петрович открыл дверь и в комнату действительно вошел Витюня. – А ко мне тут гость из самой Москвы приехал. Интервью у меня, старика, стало быть, берет. – Он гордо поднял голову. – А я обучаю уму – разуму. Такие вот дела. Знакомьтесь.

Мужчины представились и пожали друг другу руки.

- Слушай, Витюня, не в службу, а в дружбу – гостя нужно же уважить – из самой столицы к нам приехал. – Петрович достал из кармана тысячу и протянул её Витюне – Ты уж сходи, пожалуйста, в магазин, купи там, чего выберешь. И к чаю чего-нибудь возьми. Посидим хоть, поговорим с хорошим человеком.

Витюня взял деньги и ушел в магазин.

- Ну что ж, продолжим. Никола Петрович, всё-таки, как на ваш взгляд, что помогло вам одержать победу в этом нелёгком турнире?

- Дак известно чего – бессонница же у меня. Остальные-то игроки спать хотят – не железные же они. А мне попроще было. Первые два дня, конечно, было очень тяжело – не умотались еще все. Поэтому и не засыпали. А дальше стало проще – смотришь, как перерыв придет, так один заснул, второй, так весь стол и уснул. Тут уж я не боялся – ставил и ставил. Плохо, что звук из компьютера идет когда фишки ставятся – звук то он будит же. Если бы звука не было, то я бы быстрее выиграл всех. Но ничего, и так хорошо всё получилось. Долго только. Считай, с прощеного воскресенья до самой Пасхи турнир шел.

- Никола Петрович, а расскажите про хедз ап. Ну, когда вас уже только двое осталось. Вы же играли целую неделю. К слову, это был самый продолжительный хедз ап за всю историю покерных турниров.

- Да, играли мы долго. Да и то сказать, больно много уж у него фишек то оставалось. Играли, играли, а всё при своих оставались. Потом басурманин нервничать стал – пишет мне чего-то в окошечке. Не знает, что я всё равно по ихнему ничего не понимаю. Потом слышу – звонит мне кто – то по телефону. Оказывается, из покера звонят – надоело, мол басурманину играть – Петрович улыбнулся – разделить приз хочет. Ну, я думаю, раз предлагает разделить, то, значит, боится он меня. Спать, поди захотел. А раз боится, то – Петрович сложил из пальцев кукиш и ткнул им в экран – шиш ему, а не делиться. Ну, я покеру то и говорю – пусть, мол, сдаётся. Всё равно заснёт и проиграет. Так всё и произошло – как заснул он в страстную пятницу, так уже до конца и не проснулся. Сильно, видать уморился.

- Никола Петрович, а Вы не знаете, кто был Вашим оппонентом в хедз апе? Ну, с кем вы один на один играли.

Петрович засмеялся – Как же я узнаю? Картинок то на ём не было.

- Так вот, играли Вы с таким же пенсионером, как и вы сам из Германии. После вашего отказа разделить призовой фонд у него случился инфаркт, и он умер.

- Умер? - Петрович был потрясён. На его глазах выступили слёзы и он вытер их рукавом – Эвон оно как … Жалко, конечно. – Через некоторое время Петрович несколько успокоился. – Ну что ж, каждому своё время. Он вот на страстную пятницу помер, и мы же не вечные. Тоже когда нибудь… - он неопределенно поводил руками в воздухе – пусть земля ему будет пухом.

- Никола Петрович – корреспондент решил перевести разговор от грустной темы в более веселое русло – вы выиграли огромную по нынешним меркам сумму денег. Если не секрет, то куда вы её собираетесь потратить?

Петрович повеселел – Деньги то? Да уж потрачу куда нибудь. Технику вон вчера купили, хочу компьютер еще один купить. Это если Витюня мне разрешит – он кивнул на уже вернувшегося из магазина Витюню, который стоял, оперевшись плечом об косяк и улыбался, слушая интервью Петровича.- Сейчас, говорят, многие на двух столах играют, а кто и на трёх. Так вот и я попробую. Деньги то теперь есть. Мужикам во дворе проставлюсь. Заждались уж мужики то меня. Ну и еще одна задумка есть. Но пока не скажу вам её.

- Никола Петрович, вы, кроме выигрыша в турнире получили еще бесплатную путёвку на WSOP. Поедете?

- А как же. – Петрович встрепенулся. - Как вот только мне Витюня паспорт оформит, так и поеду. Уж больно мне Брансона повидать хочется. Мы ведь с ним ровесники почти. Такой же он по возрасту, как и я и играет в покер тоже. Интересно уж больно мне с ним пообщаться. Ну и других поглядеть хочется. Соскучился я уж по ним. Вчера вон снова ночью телик глядел, так аж прослезился. Скоро уж и поеду.

- Ну что ж, на этом мы заканчиваем наш видеоподкаст. Спасибо вам, Никола Петрович, за ваше содержательное и полезное интервью. Несколько слов напоследок. Пожелайте что-нибудь нашим зрителям.

Петрович подумал некоторое время – Не хворайте, самое главное. Хворь – она штука плохая.

Корреспондент собрал свою видеотехнику в чемодан.

- Ну, спасибо Вам за интервью. Смотрите скоро на сайте. До свидания.

- Какое еще до свидания?.– Петрович нахмурился – Это ты что, даже не поешь что ли? Так не пойдёт. – Он отобрал у него чемодан и поставил его в угол – Садись, давай, уважь старика. Уезжать он уже собрался. Уедешь, небось, не опоздаешь. Витюня, давай-ка пододвигай стол к кровати и выкладывай, чего купил.

На столе появилась бутылка водки 0,7 и холодная закуска.

- Ну, давайте за знакомство.

Через час за столом завязалась непринужденная беседа. Все уже чувствовали себя раскованно. Витюня сходил в магазин еще раз, потом еще…

Изрядно охмелевший Петрович сидел на диване, обняв корреспондента – Вот я ему и говорю – куды ж я, мол, один поеду то? Я и языков не знаю и потеряюсь там. С собой его зову, а он, поросёнок такой, ни в какую. Не поеду и всё. Образумь хоть ты его. – Он погрозил Витюне кулаком.

- Куда я поеду то, Петрович? Это ты у нас богатей теперь, да и путёвка у тебя бесплатная. А мне на неё еще работать и работать – Витюня махнул рукой и разлил водку по рюмкам.

- Так ты по деньгам страдаешь? – Петрович наконец то понял причину Витюниного отказа от поездки в Америку. – Ну ты даёшь. Кто б я был без тебя то? Покеру меня кто научил? Ты. Нянькается со мной кто как с ребенком малым? Ты. И еще теперь за свой счет ехать собрался? Мы с тобой на что доллары оставили? Мне что ли они нужны? Не хватит – еще сымем. Солить мне их что ли? Поедешь и баста. – Петрович треснул кулаком по столу. Бутылка с остатками водки пошатнулась, но устояла. - В общем так, если ты со мной к басурманам не поедешь, то ты мне больше не друг. Одного он решил меня отправить. Правильно я говорю? – Он повернулся к корреспонденту.

Корреспондент пожал плечами – Правильно, наверное.

Петрович встал – Ну, за поездку – он чокнулся со всеми и выпил – оформляй паспорт и себе тоже.

Через пару минут Витюня таки дал согласие на поездку в Америку.

Еще через полчаса организм Петровича дал сбой. Сказался возраст и долгое воздержание от алкоголя. Петрович закатил глаза, облокотился к стене и смачно захрапел.

- Готов, старый. – Ухмыльнулся Витюня. – Осоловел. Давай-ка, по-последней и за мной.

- Куда за мной то? Мне на поезд пора.

- Успеешь. Завтра уедешь. Когда еще в наших краях будешь. Пошли, сделаю тебе экскурс по злачным местам нашего городка.

Утро выдалось тяжелым. Петрович лежал, обмотав голову мокрым полотенцем, и обозревал знакомый потолок, который в это утро не стоял на месте, а представлял собой крайне нестабильную субстанцию. В голове гулко били бубны, исполняя мелодии шаманов крайнего севера. Виски пульсировали в такт бубнам, и каждый удар заячьей лапки о кожу бубна причинял Петровичу невыносимую боль. Сухость во рту порождала грёзы о морях, водопадах и речушках. Желудок видимо двигался по пищеводу и пытался вылезти наружу. Встать и добрести до раковины или унитаза было практически невозможно, поэтому, Петрович неимоверными усилиями пытался удержать желудок на месте. В общем, всё было крайне хреново. Самым же хреновым было то, что Петрович прекрасно знал, что такое состояние должно продлиться минимум до обеда, в лучшем случае, и лишь потом могло наступить некоторое улучшение самочувствия. До обеда следовало еще дожить, и от этой безысходности Петрович обреченно застонал. Длительное воздержание от алкоголя сыграло с организмом Петровича злую шутку – организм воспринял алкоголь как яд и среагировал соответственно.

Петрович мучительно старался вспомнить последние часы застолья, но все его старания были тщетны и от этого возникали мысли, что в эти выпавшие из сознания часы могло произойти что то такое, что опорочило бы его в глазах Витюни и корреспондента. Петровичу было очень стыдно.

У Витюни же, наоборот, было прекрасное настроение. Его молодой организм воспринял вчерашнюю попойку как стандартное мероприятие. Витюня был доволен хорошо проведенным вечером и отлично проведенной ночью. Вернувшись домой ближе к обеду, он решил навестить Петровича и справиться о его самочувствии. Он, конечно, подозревал, что Петрович будет мучиться с похмелья, поэтому захватил с собой пару бутылок лёгкого пива, но, увидев состояние Петровича, понял, что пиво тому вряд ли поможет. Он поставил бутылки в холодильник и налил Петровичу остатки водки из последней бутылки. Получилось чуть больше половины малинковского стакана. Этого количества должно было хватить, чтобы привести Петровича в более-менее нормальное состояние. Петрович рычал, мычал и отмахивался, но Витюне всё же удалось заставить Петровича принять лекарство.

Через полчаса Петрович почувствовал, что жизнь начинает налаживаться и обрел свои утраченные было способности разговаривать и самостоятельно передвигаться.

- Витюнь, там еще осталось? – С надеждой в голосе вопросил Петрович.

- Нет. – Витюня продемонстрировал пустую бутылку, перевернув её горлышком вниз.

- Может, сходишь еще? – Петрович полез в карман.

- Хватит тебе, алкоголик старый. Ты у меня запей ещё. Никакого алкоголя больше. Ты не забывай, нам еще на WSOP ехать. Дел и так уйма, а если еще и ты запьёшь, то вряд ли мы с тобой еще куда-нибудь поедем. Так, что, хорош. Я тебе там пару бутылок пива в холодильник положил. Выпьешь их не раньше вечера. Обещаешь?

- Обещаю. А ты почему один? Где москвич?

- Уехал с утра. Проводил я его.

- Слушай, - Петрович замялся – а как вы вчера ушли? Чего-то я плохо этот момент запомнил.

Витюня хмыкнул – Как же ты его мог запомнить, если ты спал уже?

- А, - обрадовался Петрович, - то-то я не помню этого. Слушай, а о чем мы вообще разговаривали?

- Ты чего, Петрович, вообще что ли ничего не помнишь?

Петрович пожал плечами – Ну, так… кое-что. – Потом опустил голову и пробормотал – Но мало. Сначала только, а потом – раз, и как отрезало. Чего вчера было то?

- Да, старый, пугаешь ты меня. Нормально всё было. На WSOP меня звал.

- Поедешь? - Петрович с надеждой посмотрел на Витюню.

- Да мы вот тут сегодня ночью подумали и решили, что отпускать тебя одного опасно. Не выживешь ты там один. Так, что, едем вместе. Давай ка мне свой паспорт – я схожу, узнаю насчет оформления загранника и визы. Постараемся ускорить этот процесс.

Петрович встал, достал из шкафа паспорт и протянул Витюне – Обрадовал ты меня. Я уж было испужался. Раздумывать начал – может не ехать вовсе. Как я там один то? Насчет денег не думай, на мои поедем. Мне столько всё равно не нужно.

- Ладно, решили. Как твоё самочувствие то?

- Сейчас нормально. Получше намного.

- Ну и ладушки. Иди-ка, проветрись, а к вечеру давай турниры начинай играть. Не залил еще банкролл то до конца?

- Нет, целёхонек.

Петрович был доволен – похмелье временно отступило, Витюня согласился ехать на WSOP. Жизнь Петровича наладилась окончательно

Петрович пропал... Неизвестно, что было тому виной, но каждое утро он уходил куда-то с утра пораньше, а домой заявлялся только к вечеру. Где он пропадал целыми днями, не знал никто, даже Витюня, который был вынужден общаться с Петровичем чаще записками, нежели лично. Мол, «сегодня нужно сходить к нотариусу. Жду в 12-00 …» или «Жду в 14-00 в паспортном столе».
В эти дни, согласно указанному времени, Петрович появлялся в назначенном запиской месте, делал необходимые дела, подписывал нужные документы и вновь тихо исчезал в неизвестном направлении.

По двору вновь поползли слухи.

- Молодуху нашел, не иначе.

- Это точно. С миллионами-то теперь любая на него кинется.

- Кажный день ведь ходит. Где только здоровья столько находит, старый ловелас?

- Беда, беда… Не одно, так другое.

Марья Ивановна в этих разговора не принимала участия – хоть ей было и неприятно, что Петрович мог предпочесть ей какую-то барышню на стороне, она старалась отогнать мысли про Петровича далеко от себя. Тем более что теперь он становился для неё практически недосягаемым – как же, местная знаменитость, куча денег, корреспонденты из самой Москвы к нему брать интервью приезжают. Куда уж теперь было Марье Ивановне думать о Петровиче.

Витюне, конечно, также как и всем было интересно, где может шляться Петрович, но делать какие-либо предположения он не торопился, понимая, что если Петрович захочет, то расскажет и сам, а если не захочет, то не расскажет, сколько его не спрашивай. Витюня уже успел хорошо изучить характер Петровича.

- Ты, старый, мотайся где влезет, только смотри, поездку нам не запори. А то хрен ли я бегаю целыми днями – то паспорта, то визу оформляю. И учти, времени до поездки мало осталось. Давай, хотя бы на связи будь. Телефон с собой таскай – мало ли чего понадобится. И про турниры не забывай. Играть нужно, сам понимаешь.

- Да я играю, Витюнь, кажный вечер же.

- Ну ну, играй, играй – недоверчиво качал головой Витюня.

Кстати сказать, Петрович действительно играл каждый вечер и играл именно турниры. Конечно, ему хотелось играть за столами, так как игра в турнирах казалась ему вялой по сравнению с кэшем, но, увы, приходилось обуздывать свои желания. Турнирные результаты Петровича не внушали особого оптимизма – пару раз он попал в призы, один раз даже совсем немного не дотянув до финального стола, но и только. Витюня, если честно, не особо надеялся на очередные достижения Петровича в турнирах. Он оставил Петровичу на аккаунте сорок бай-инов исключительно лишь для тренировок перед WSOP-ом.

Между тем, все необходимые документы были оформлены. Визы, хоть и со скрипом, но были получены. Американская сторона была недовольна преклонным возрастом Петровича. Чиновникам казалось, что Петрович едет лишь для того, чтобы помереть на свободной американской земле и небогатой Америке придется транспортировать его на родину за свой счет. С визой Витюне также возникли проблемы – Витюня был молод, неженатый, его заработок на основной работе по американским меркам был очень невысок, и возникали подозрения, что едет он в Америку исключительно в поисках лучшей жизни, право на которую было лишь у самих американцев.

Мне бы не слишком хотелось распространяться о том, как всё же удалось разрешить проблемы с визой. В ход пошли испытанные средства – личные связи, небольшие подарки, наскоро состряпанные бумажки от Бессоновской администрации с заверениями и уверениями, в общем, в итоге, факт – есть факт. На руках у Петровича с Витюней оказались гостевые визы и билеты на самолёт с открытой обратной датой. День отлёта близился, и Петрович находился в радостном возбуждении от предстоящей поездки.

- Витюнь, а Витюнь – радостно спрашивал он – а мы на самолете же полетим?

- Боишься, старый?

- Опасаюсь я – вдруг чего случится?

- А чего тебе бояться то? Всё равно помирать скоро. Это у меня еще вся жизнь впереди.

- Так-то оно, конечно, так, – задумывался Петрович – но уж больно страшно.

- Не боись, Петрович, всё будет нормально.

- Витюнь, а какая она, эта Америка?

- Витюнь, а там как, и негры что ли есть?

- Витюнь, а жить то мы там где будем?

Вопросов было множество. На большинство из них Витюня и сам не мог ответить и лишь отмахивался от Петровича – Отстань, старый. Чего ты меня пытаешь то? Я и сам в Америку первый раз еду. Прилетим и посмотрим всё по месту.

Наконец-то настал день отъезда.

Витюня вызвал такси в аэропорт и взял чемоданы, намереваясь отнести их в машину. Чемодан Петровича был практически неподъёмным.

- Ты чего, турист, кирпичей туда наложил? Строиться что ли там собрался? Откуда такая тяжесть то?

- Дык, это… В Америку же едем. Вот я и прибарахлился.

- Не понял, чем это ты прибарахлился? Шубу с шапкой что ли взял? Валенки то не забыл? – Витюня недовольно посмотрел на Петровича.

- Да нет, мы ж к Брансону едем. Нужно ж уважить старика, угостить чем то. Ну, я и взял с собой… Маленько.

- Вот ты охламон старый. Чего ты там взял то? Нас же с тобой на таможне с твоим барахлом не пропустят. Давай, открывай свой саквояж. Сортировать будем. К Брансону он, видите ли, собрался. Заждался он тебя там. Открывай, открывай. Чего стоишь то?

Петрович удручённо вздохнул и начал открывать туго набитый чемодан. Взору Витюни предстал интересный набор путешественника. В чемодане лежали шесть бутылок водки разных сортов, с десяток консервов, четыре каталки копченой колбасы, две банки красной икры. Свободные места были густо пересыпаны разнообразными значками. Сверху лежало несколько пачек открыток с видами города Бессонова, некоторое количество чистого белья и пара шлёпок.

Витюня присвистнул – О как! Ты там, похоже, вместо браслетов решил значки всем участникам раздать. Правильно, чё. Представляю какой ты там фурор произведешь со своим спецпризом «от Петровича». А водки то нахрена так много взял? Бухать что ли собрался?

Петрович потупил взор – Говорят там водка дорогая. Продадим и купим что-нибудь.

- Хваткий ты тип, Петрович. Еще и фарцануть собрался. Правильно, бабла много не бывает. Ща мы тебя облегчим.

Витюня оставил литр водки, пару банок консервов, каталку колбасы, икру. Остальные продукты он сложил в холодильник Петровича. Значки и открытки он безжалостно высыпал на диван. Потом подумал, посмотрел на жалкий вид Петровича – Ладно, хрен с тобой – Он кинул в чемодан пяток значков и пару пачек открыток. – А то еще ностальгия тебя замучает. Будешь в отеле знакомые виды разглядывать.

- Всё, турист. Если больше из шмотья ничего брать не будешь, то давай, топай. А то там и так нас такси заждалось.

Петрович присел на диван. – Садись, посидим на дорожку. - Потом встал, перекрестился сам, перекрестил Витюню – Ну, с Богом.

К обеду друзья были в Москве. До рейса в Лос – Анджелес им оставалось всего два часа и, взяв такси, они добрались до Шереметьево-2. Пройдя паспортный и таможенный контроль, они зарегистрировались на рейс и сдали чемоданы в багаж, оставив у себя в руках лишь небольшую сумку с документами.

Петрович сидел, развалившись в мягком кресле Боинга-767, и блаженно улыбался. Впереди его ждала Америка и встреча со знакомыми ему по телепередачам игроками. Внизу за иллюминатором самолета проплывали причудливые облака, улыбчивые стюардессы разносили еду и прохладительные напитки. Через тринадцать часов самолёт благополучно приземлился в аэропорту Лос-Анджелеса.
Вот она – Америка, куда Петрович так стремился и, наконец-то, попал. В очереди на таможенный контроль прямо перед Петровичем стоял огромный иссиня-черный негр в кипельно белом костюме и в такой же белой шляпе.

- Смотри, Витюня, негр! – Ошарашено и громко воскликнул Петрович. – Гляди, какой чёрный, прямо как уголь.

- Убери палец, дурак старый. И чтобы слова «негр» я от тебя в Америке не слышал. Это у них ругательство.

- Как ругательство? – Не понял Петрович - А как же их называть?

- Называй просто «Мистер», если мужик и «Мисс», если женщина. И так обращайся к людям любого цвета кожи.

Негр понял, что разговаривают про него и обернулся к нашим путешественникам.

- Hi, what the matter? (Привет, в чём, собственно дело?) - недовольно произнёс он.

Петрович ошалело глянул на широкоплечего негра – Витюнь, чего это он?

- Ругается, Петрович, не понравилось, что ты его обзываешь гадкими словам. – Витюня успокоил негра, извинившись перед ним за Петровича и объяснив, что старикан в Америке первый раз, также в первый раз увидел афроамериканца. Негр пробормотал себе под нос какое – то ругательство и отвернулся от наших путешественников.

- Да, нехорошо получилось. Надо бы извиниться перед человеком. – Петрович взял негра за рукав – Слушай, мистер, ты уж меня старого извини. Я ж, правда, не знал, что тут у вас негров неграми нельзя называть.

Глаза негра начали наливаться кровью. – Fucking …

- We are sorry. – Быстро произнес Витюня и за рукав оттащил Петровича в конец очереди.

- Ну, старый, ты еще в Америку не попал, а уже чуть по шее не получил. Ох, не доживешь ты до конца поездки. Всё, рот больше не открывать и самостоятельных решений не принимать.

Через некоторое время друзья прошли таможню, и вышли в холл аэропорта. Слева от основной очереди стояла миловидная девушка с табличкой в руке, на которой большими буквами было написано:

“Mr. Perdunkoff” и такими же большими буквами чуть ниже «POKER STARS comp.»

- Секи, старый, какой тебе тут почет и уважение. Встречают даже. – Витюня был доволен тем, что им не придется самостоятельно добираться до Лас Вегаса.

- Я Пердунков, я. – Петрович потыкал пальцем себе в грудь.- Здрасьте.

- Оу – оживилась девушка. – Добрый дьень. Менья зовут Элизабет. Компанийа Покер Старз рада привьетствовать дорогого гостья на Амьериканской землье. Как дольетельи? – Русский язык девушки был довольно хорош.

- Спасибо, нормально. – Витюня взял бразды разговора в свои руки.

- Мне поручено встретить вас и сопроводить до отеля. Пройдите, пожалуйста, за мной. – Девушка вывела наших путешественников на улицу и подвела к микроавтобусу.

- Располагайтесь, пожалуйста.
- Можно я спереди сяду? – Петрович с надеждой посмотрел на Витюню.

- Садись куда хочешь. Это ты у нас герой дня.

Петрович сел, пристегнулся ремнём безопасности. – А мы тут уже с негром поссорились – доверительно сообщил он Элизабет, которая расположилась за рулём микроавтобуса. – Сварной тип оказался. Не понравилось ему, понимаешь, что я его негром назвал. Мистером, оказывается, нужно было.

Элизабет понимающе хмыкнула. – Представляю. Больше так не делайте. – Она повернулась вполоборота к Витюне – Вы в первый раз в Америке?

- Угу, в первый.

- Хорошо, тогда по дороге я постараюсь провести небольшую экскурсию.

Микроавтобус тронулся и под управлением Элизабет, которая, кстати сказать, оказалась очень неплохим водителем, выехал из Лос-Анджелесских пробок и направился в Лас-Вегас.
За окном автомобиля простирался пейзаж, состоящий из желто – бурого песка с пятнами черных холмов. Кое-где на горизонте виднелись небольшие горные хребты. Пустынные песчаные участки чередовались с участками редкого разнотравья. Немилосердно пекло солнце, и кондиционер слабо справлялся с поддержанием оптимальной температуры. Петрович попытался открыть окно, чтобы глотнуть свежего воздуха.

- Я бы не советовала вам этого делать. – Элизабет недовольно покачала головой. – Уверяю вас, что при закрытых окнах намного комфортней. Пустыня всё-таки.

- Где пустыня? – Петрович с интересом уставился в окно.

- Мы сейчас с вами проезжаем по пустыне Мохаве. Температура за бортом сейчас – Элизабет взглянула на показания автомобильного компьютера – сорок два градуса. Жарковато. Впрочем, бывает и жарче.

Петрович недовольно пробурчал - Какая же это пустыня? Вон сколь травы много. И деревья растут.

- Ну, это не совсем деревья. Это Юкка. Кстати, в природе вы её можете встретить только здесь, в Мохаве. А то, что вы назвали травой – это в большинстве своём кактусы.

- Кактусы? – Петрович ошарашено смотрел на Элизабет.

- Кактусы. Впрочем, вы и сами можете в этом убедиться. Постоим с полчаса - нужно дать двигателю отдохнуть. Можете выйти сфотографироваться. Только далеко от дороги не отходите и внимательно смотрите себе под ноги. Могут быть змеи.

- Змеи… - Петрович остолбенел. – Какие змеи?

- Разные. Особо опасная – гремучая. Ну да будем надеяться, что вы с ней не встретитесь. Впрочем, остальные виды также не безвредны.

Автомобиль съехал на грунтовую обочину и остановился. Витюня вышел, Петрович остался в машине.

- Выходи, путешественник, ноги разомнём, сфоткаемся. Будешь потом перед своими стариками бахвалиться.

- Не, Витюнь, я уж здесь посижу. Не хочется мне чего-то выходить. Жарко.

Витюня прошелся вдоль машины. Жара действительно была неимоверной. Солнце палило беспощадно. Отсутствие какого бы то ни было ветерка делало пребывание на воздухе практически невыносимым. Витюня сделал несколько снимков окружающей его местности.

- Давай, давай, вылазь. Сидит он там. Фотографироваться пошли.

Петрович открыл дверь и выглянул из машины, озираясь вокруг себя. Ноги его оставались на коврике и ступать ими на землю он пока не торопился.

- Чё ты там выглядываешь? Потерял что ли чего? – Витюня сфографировал нерешительного Петровича.

- Слушай, Витюнь, глянь-ка вон там. – Он показал пальцем – Я туды встать хочу.

- Ну и вставай, кто тебе мешает то?

- Глянь, я тебе говорю. Нет там гадов то?

- Каких гадов? Змей что ли? – Витюня хмыкнул – Ты чё, старый, боишься что ли?

- Опасаюсь я их, Витюнь. Противные уж больно они. Вдруг еще куснёт какая.

- Да нет тут никого. – Витюня силком выволок Петровича из авто. – Видишь, спокойно всё. Никто на тебя, старого, нападать не собирается. На фотик, сфоткай нас с Элизабет.- Витюня приобнял девушку за талию – Чиииз.

Петрович всё равно чувствовал себя очень неуютно, несмотря на то, что никаких змей не было видно. Поэтому, постояв на улице с пару минут, постоянно перетаптываясь с ноги на ногу и испуганно озираясь вокруг, он сбежал обратно в автомобиль.

Витюня сделал еще несколько снимков Элизабет на фоне небогатой пустынной природы и через полчаса автомобиль тронулся дальше. Путь еще оставался неблизким. К ночи, когда микроавтобус отмотал уже более пятисот километров пути, глазам путешественников предстала необычная картина. Прямо посреди унылой пустыни ниоткуда вдруг появился огромный город, который, несмотря на позднее время, искрился разноцветными огнями. Это был самый центр азарта Америки – Лас Вегас.
Петрович ошеломлённо смотрел по сторонам. Сверкающие здания, толпы народа, блуждающего по улицам, музыка, которая неслась со всех сторон – всё это было непривычно для него. Как я уже и говорил, Петрович практически никогда не выбирался из своего Богом забытого серого Бессонова, и тут, практически на склоне своей жизни ему довелось увидеть Москву, Америку, Лас-Вегас – место, куда мечтают попасть миллионы сограждан Петровича, но, увы, мало у кого этой мечте удаётся исполниться. Глядя на сверкающее великолепие Лас-Вегаса, Петрович забыл обо всём. И о Брансоне, который, несомненно, ждал и никак не мог дождаться Петровича и о турнире и о самом покере, в общем. Петрович внезапно загрустил. Он вдруг представил, как бы он мог повеселиться в Лас-Вегасе, если бы ему вдруг удалось скинуть каким-то образом двадцать-тридцать лет. Петрович грустно вздохнул.

- Ты чего грустишь, старый? Смотри как всё красиво. – Витюня хлопнул Петровича по плечу – Радуйся, чудо.

Витюня повернулся к Элизабет – Куда едем, Лизань? Какие у нас планы?

- Сейчас заселитесь в Рио, завтра погуляете по Вегасу, а послезавтра – начало турнира.

Витюня задумался – Лиз, а сколько здесь проживание стоит? Дорого, поди, во время WSOP-а?

- А тебе зачем? – Элизабет удивлённо взглянула на Витюню – У вас же всё оплачено компанией Покер-Старз.

- Так это у него – он ткнул пальцем в Петровича. – Мне то, как я понимаю, за свой счет жить придется?

Элизабет поспешила успокоить Витюню. – Не придется. Компанией вам предоставляется двухкомнатный номер в отеле «Рио». Мы же прекрасно представляли, что, скорее всего, ввиду почтенного возраста, мистер Пердунков прибудет с сопровождающим. Поэтому, всё включено, господа. Питаться, правда, придется за свой счет, но, я надеюсь, цены вас не должны ошеломить.

- Это хорошо. Кстати, Элизабет, ты завтра что делаешь?

- С вами буду. Я прикреплена к вам до момента вашего отъезда как личный гид и переводчик.

- Отлично. – Обрадовался Витюня. – Тогда, пользуясь случаем, хочу тебя пригласить на маленькое торжество по поводу моей днюхи.

- Какой днюхи? – Не поняла Элизабет.

- Ну, днюха - день рождения, то есть.

- Оу, я тебя поздравляю. Сколько исполняется, если не секрет?

- Двадцать один.

- Большой мальчик. – Улыбнулась Элизабет. – Хорошо, обязательно отметим. Я знаю неподалёку уютный недорогой ресторанчик.

Между тем, автомобиль подъехал к казино – отелю «Рио». Огромное здание, отделанное коричневым и синим стеклом, поражало своей красотой и величественностью. Друзья взяли из машины свои дорожные сумки и направились к отелю. Вокруг отеля, несмотря на позднюю ночь, царила обычная жизнь – подъезжали и отъезжали автомобили, праздно шатались подвыпившие люди. Швейцар на входе, увидев людей с сумками, вежливо поклонился и подозвал носильщика, который отобрал у наших друзей сумки и пригласил следовать за ним.

Петрович никогда не думал, что в одном, пусть даже и большом зале, возможно разместить так много разнообразных игровых автоматов. Автоматы мигали и пели на все лады. Играющий люд с азартом забрасывал игровые жетоны в их прожорливое нутро. Некоторым везло и они радостно вычерпывали выигрышные жетоны из выдающего отсека. Остальным везло меньше и они, глядя на везунчиков, забрасывали в автоматы следующие и следующие порции жетонов, надеясь сорвать солидный куш.

Еще Петровича поразила очень простая одежда большинства игроков. Шорты, полинялая майка, шлёпки. Можно сказать, что такая одежда была чуть ли не униформой игроков казино. В представлении Петровича уж где – где, а в Америке находиться в приличных заведениях типа казино в подобной пляжной одежде было как минимум неприлично. Непонятно было, как людей в такой одежде вообще могли впустить в казино. Понятие фейс – контроля явно было чуждо для учредителей этого заведения. Пройдя игровые автоматы, путешественники стали проходить через затемненный зал. Прямо к потолку была подвешена платформа, на которой танцевали полуголые девушки. Сама платформа также мигала сотнями огоньков в такт музыке. Полуголые девушки, выставляющие все свои прелести напоказ и изгаляющиеся перед большим количеством похотливых мужиков – для Петровича это был явный перебор. Его чувственная пуританская натура не могла спокойно смотреть на это явное безобразие.

Такие стрип-танцы Петрович видел впервые. Нет, по телевизору, конечно, показывают много чего подобного, но чтобы это всё происходило воочию прямо перед носом Петровича – такого в его практике еще не было. Было бы кощунственно предположить, что Петрович возмутился. Собственно, чем? Красивые фигурки девушек, красивые телодвижения. Ничто прекрасное Петровичу было не чуждо. Чего уж было возмущаться то? Смущало одно – рядом находилась Элизабет. Вот перед ней Петровичу было очень уж неудобно за полуголых развратниц. Он покосился на Элизабет и густо покраснел.

Витюня, наблюдая за реакцией Петровича, усмехнулся – Ты, старый, как только вчера из лесу вышел.

Петрович отвернулся и покраснел еще гуще.

Зарегистрировались на ресепшене. Вызвали лифт. Подниматься предстояло на сорок пятый этаж. Лифт начал постепенно набирать скорость. Ввиду позднего времени, остановок на этажах не было, и скорость лифта быстро дошла до максимальной. Петрович стоял в кабинке и мысленно молился – по всем ощущениям, лифт останавливаться не собирался, а явно намеревался катапультировать путешественников из своего чрева. Всё, конечно же, закончилось благополучно – этажей за пять до требуемого, лифт начал постепенно снижать скорость и вскоре остановился, выпустив своих посетителей.

Петрович вытер со лба внезапно выступивший пот – Фу, доехали. Ну его к жиду, ваш лифт, в следующий раз пешком пойдём. Ненадёжный он какой то.

- Ага, конечно пешком пойдем. С утра начнем подъём, к вечеру как раз поднимемся. – Витюня усмехнулся. – Пойдём уже, скалолаз, глянем наши апартаменты.

Петрович озирался по сторонам, не понимая, куда он попал. Люкс, шикарно отделанный в бежевых тонах, поражал своим великолепием. Огромное окно во всю стену открывало необыкновенную панораму ночного Лас – Вегаса.

- А к директору то зачем? Расписаться еще где то нужно? А где он сам то?

- Кто? – Не понял Витюня.

- Ну чей кабинет то? Директора же, поди? – Петрович скромно присел на краешек стула в стиле Рококо, сложив руки крест – накрест. – Садитесь, подойдет, поди, сейчас. Видишь, нет его пока.

- Какой еще кабинет? Это ж наш номер. Мы в нём жить будем. – Витюня повернулся к Элизабет – Прикинь, старый от счастья ошалел.

- Номер? Жить будем? Да как же здесь жить то? - Петрович задумался. – А если мы здесь испортим чего? Мы ж с тобой всю жизнь не расплатимся. Да и зачем нам такая красота то? Что мы с тобой, баре что ли? А попроще нет ничего? А то я чего-то опасаюсь здесь жить? – Петрович отошел к окну и начал разглядывать ночной город.

- Странно. Я не пойму – Элизабет повернулась к Витюне – почему он недовольный то? Вроде бы всё чисто, уютно. Не вижу проблемы.

- Ох, Лиза, Лиза – Витюня попытался ей объяснить.- У вас в Америке есть бедные люди, трущобы, сараи какие-нибудь, ну где бедняки живут?

- Да есть, конечно. Где ж их нет то?

- Вот ты представь, что если бедняка из того сарая привести сюда и поселить. Как он себя чувствовать здесь будет.

- Обрадуется. Как же еще. Любой нищий мечтает пожить как богатый человек. И потом, не пойму. Ты про бедняков говоришь. Но Никола Петрович не бедняк. Такие деньги в турнире заработал. Или он уже успел опять проиграть все?

- Успокойся, Элизабет. Целы деньги, целы. В этом то и вся проблема. Вот свалились бы на тебя или на меня, скажем, внезапно триста тысяч долларов. То что бы мы делать стали?

- Потратили бы как-то. Съездили бы в путешествие, бизнес, может быть, машина, яхта. Кому что нужно, тот бы это и купил.

- Вот именно. Кому что нужно. А теперь посмотри на него. – Он кивнул на Петровича. – Ему ж не нужно ничего. Он же в своей Рэсэфэсэере привык малым довольствоваться. Так всю жизнь и прожил. Не понимает он, что можно жить шикарно – он обвел комнату руками – и это будет абсолютно нормально. Привычка нищеты, так сказать. Даже не то, что бы привычка нищеты, а неприятие благ.

- Ясно. – Элизабет обернулась к Петровичу. – Располагайтесь, Никола Петрович, отдыхайте. Ни о чем не беспокойтесь. В этом отеле более двух тысяч номеров и во всех номерах живут обыкновенные люди, такие же как и вы. Так, что, Welcome.

Элизабет взяла Витюню за рукав и попросила. – Пошли, проводи меня до машины.

Парочка вышла из номера и начала спускаться вниз.

- Может, выпьем чего нибудь? За знакомство, так сказать. – Предложил Витюня.

- Завтра. Устала я сегодня от дороги. Да и поздно уже. – Элизабет дотронулась до локтя Витюни. – Слушай, я одного не пойму. Вот ты сказал привычка нищеты. Почему же нищеты то? Он что, не работал что ли?

Витюня хмыкнул. – Ну почему же. Работал, конечно. Как без работы то проживёшь?

- Ну а раз работал, значит, государство должно пенсию ему платить. Ведь у вас в России тоже так?

- Так-то оно так. – Витюня попытался объяснить непонятливой американке. – У вас пенсия какая у стариков?

- Я точно не знаю, но в зависимости от того, кто сколько отчислял в пенсионный фонд. Накопления, опять же. Многие откладывают на старость. Большинству хватает. Старики после выхода на пенсию только жить и начинают. Путешествуют по миру, веселятся. Живут полной жизнью.

- У наших стариков пенсия двести баксов. Из них сто баксов они отдают за квартплату своего личного, замечу, жилья. Не съёмного. Еще пятьдесят, в среднем, уходит на лекарства. На питание, одежду остается пятьдесят долларов. Ты можешь представить себе жизнь на пятьдесят долларов в месяц? И так живут девяносто процентов стариков.

- Этого не может быть. – Элизабет помотала головой, словно смахивая с себя какую-то внезапно возникшую пелену. – Как же они живут? Это невозможно. Абсурд. Нереально.

- Как живут? – Витюня задумался. – Да кто как. Экономят на всём. Возьми того же Петровича – он до заноса турнира мясо раз в квартал по праздникам ел. Лапша и яйца. Вот и весь нехитрый рацион.

- O, mine god… Бедные… Ну есть же профсоюзы. Они должны защищать интересы трудящихся и пенсионеров. Другие общества. Нельзя же так. Вы-то молодежь чего молчите? Нужно создавать движения в поддержку стариков, выходить на демонстрации. Добиваться внимания власти к бедственному положению пенсионеров. Как вы не можете понять, что не успеете оглянуться и сами станете такими же бесправными нищими стариками?

Витюня молчал. Сказать ему что-либо в оправдание перед Элизабет было нечего. Объяснить ей, что не только старики, а и всё население страны по своей сути является обычными валенками – не правыми и не левыми и вообще без каких бы то ни было убеждений и стремлений к борьбе за достойное существование, он не мог. Также он не мог объяснить ей практически полное отсутствие профсоюзных организаций в России. Не хотелось ему объяснять ей и принцип действия пенсионного фонда, который постоянно выдумывает мошеннические схемы дополнительного привлечения средств налогоплательщиков на свои счета в счет якобы будущих пенсий, при этом нагло каждый год объявляя себя банкротом, но возводя по всей стране огромные здания своих офисов и сажая своих руководителей на дорогостоящие иномарки, тогда как их подопечным, ради которых они и работают, не на что иной раз даже купить буханку хлеба. Невозможно было объяснить ей и то, как многие руководители, например, того же пенсионного фонда в регионах, при официальной зарплате пусть даже и в пятьдесят тысяч рублей, умудряются строить личные коттеджи, стоимость которых переваливает за десяток миллионов рублей.

Как ей можно было объяснить, что многие из представителей молодежи, которая должна являться по своей сути самой активной частью общества, вместо того, чтобы бороться за свои конституционные права, сами участвуют, например, в циничном шоу по мошенническим вбросам бюллетеней на мероприятии, гордо называемом выборами.

Много чего было невозможно объяснить Элизабет, ведь для того, чтобы это всё понять, одних слов было мало. Для того чтобы это понять и осознать полностью, ей необходимо было самой быть полноправно бесправным россиянином. Поэтому Витюня лишь смущенно и грустно молчал, в силу своего возраста еще и сам полностью не осознавая всей пропасти, в которой находился народ его Родины. Его мировоззрение также было в большей степени сформировано при помощи ежедневного красочного теле-зомби-шоу.

Петрович в этот момент стоял у окна и смотрел с высоты птичьего полёта на красоту ночного Лас-Вегаса, который раскинулся во всей красе прямо под ним. В этот момент он чувствовал себя горным орлом на вершине всего мирозданья. Только сегодня он увидел небольшую часть той невероятно красивой, практически невозможной, но, как оказалось, вполне доступной жизни, о существовании которой он не представлял более семидесяти прожитых им лет. И нужно сказать, что эта новая жизнь ему начинала нравиться.

Да… видел бы кто-нибудь сейчас нашего Петровича из его знакомых. Я не уверен, что он бы его вообще мог узнать. Сейчас Петрович представлял собой вполне респектабельного мужчину пожилых лет непонятной национальности, который находился на отдыхе.

С утра Витюня смог затащить его в местные магазины и просто – таки насильно заставил Петровича купить пляжные принадлежности – полотенце, очки, плавки и сланцы. Также, Петрович приобрел себе шляпу «как у Дойла», чему был несказанно рад.

Ковбойская шляпа на голове, шорты ниже колен, в руках бокал из которого он, сидя на шезлонге возле бассейна с нежно-голубой водой, медленно посасывал посредством соломинки зеленый Мохито – вот, что представлял собой Петрович к обеду второго дня пребывания в Америке. На его плечах, дабы не обгореть, было небрежно накинуто полотенце с полосатым американским флагом. Петрович щурился от яркого солнца и блаженно улыбался, глядя на красоток, которые то и дело проходили мимо него, плюхались в бассейн и вылезали оттуда мокрые, отчего становились еще более привлекательными. Солнце припекало, и Петрович часто откладывал свой коктейль в сторону, снимал с себя полотенце, шляпу, очки, вставал на краешек бассейна и, поразмахивав руками вперед – назад, кулем шлёпался в воду, боязливо поджимая под себя ноги и поднимая вокруг кучу брызг.

Витюня с Элизабет располагались на соседних шезлонгах и снимали всё это действие на фото и видео.

- Резвится, старый, как дитё малое. Пусть отдыхает. Он такого отдыха себе в жизни не представлял. Представляю, как он в России об этом рассказывать будет. – Витюня был искренне рад за Петровича. - Слушай, старый, может с горки прокатишься? Смотри как интересно – визжат все. – Предложил Витюня.

- Да не, опасаюсь я что – то. Старый уж я для таких забав. Пущай уж молодые резвятся. Я уж так, в бассейне.

- Да ладно, иди, попробуй – смотри, не только молодежь с неё спускается. Тем более, горка то небольшая. А я тебя на видео сниму. Дома покажешь – ахнут же все.

- Видео, говоришь? – Петрович задумался – Эх, была не была, рискну, пожалуй. Как бы только ноги не переломать. Бери своё видео. Пошли на горку. Я шляпу то оставлю, раз ты на видео снимать будешь. Прямо в ней и скачусь. А что тут такого то?

- Давай, давай, лезь в шляпе.

Петрович бодренько поднялся по лестнице на горку и задумчиво уставился вниз. Мимо проносились ватаги детишек, молодые и не очень люди с разбега прыгали на горку и визжа спускались по ней. Петрович спускаться не торопился. Ему было боязно. Высота по его меркам была приличной, и он никак не мог заставить себя сделать последний шаг. Пару раз он уже решал, что «да ну её, нафиг, эту горку» и подходил к лестнице, решая спуститься вниз по ней, но в последние моменты ему становилось стыдно перед Витюней и Элизабет, и он возвращался обратно к горке полный решимости скатиться. По мере подхода к горке его решимость куда то улетучивалась, и он опять становился на самом краю и смотрел вниз на Витюню с Элизабет, которые махали ему снизу руками.

- Трусит, старый. – Витюня передал Элизабет видеокамеру – Пойду, успокою его. Ты снимай, постараюсь всё же подтолкнуть его к спуску. – Витюня поднялся наверх и посмотрел на Петровича, который со стыда готов был провалиться под землю.

- Никак у меня, что-то не выходит, Витюнь. Вот уж подхожу, подхожу, а как подойду, то – он развел руки – никак.

- Боишься?

Петрович вздохнул – Боюсь.

- Да не кони ты, Петрович. Тут же всё рассчитано. Никто тут не убьётся. Видишь, дети даже спускаются. Пошли за мной. – Витюня взял за руку Петровича и начал подводить его к краю. – Садись. Вот. Молодец. Теперь поехали.

Петрович зажмурил глаза и позволил Витюне столкнуть его в жерло горки. Фью-уть сердце Петровича нырнуло в пятки, и через несколько мгновений он уже находился в бассейне.

Через пяток секунд рядом с ним приводнился и Витюня. – Сняла, Элизабет?

- Сняла. Можешь посмотреть.

- Ну вот, затейник, - он повернулся к Петровичу. Будет теперь чем на лавке похвастаться. Не поверят тебе – сто процентов. А ты им – бац, и видео включишь.

- Да ладно – зарделся Петрович. - Поверят, чай, и так.

- Ну что, второй раз – не в первый раз. Пошли еще разок скатишься. – Предложил Витюня.

- Нет, нет, - замахал руками Петрович. Сам иди. Мне и одного раза хватит. А то еще инфаркт микарда схватит и повезешь меня отсель лежачего.

- Ну, как знаешь. Витюня посмотрел на часы – Ну, что, господа, переодеваемся и - он повернулся к Элизабет – где ты говорила здесь хороший ресторанчик? Пошлите праздновать моё полное совершеннолетие.

Вечер прошел спокойно. Друзья посидели в ресторане, немного выпили. Витюня не разрешил Петровичу пить вообще, так как на следующий день тому предстояло играть в турнире. Сам Витюня, также, постарался выпить лишь пару коктейлей, так как на вечер у него были планы, согласно которым он должен был оставаться трезвым. К вечеру Петрович вернулся в номер, а Витюня приперся лишь к утру невыспавшийся, но ужасно довольный.

- Вставайте, граф, вас ждут великие дела. Ваш попугай уже кричал четыре раза, ваш писсуар прозрачный чешского стекла и режет глаз блеск золотого унитаза. Э-эй, ау – он потряс Петровича – вставай, лежебока. Пошли завтракать и с Брансоном знакомиться.

- Ты где был то, Витюнь? Сказал же, что придешь скоро. Я не дождался и уснул. Ты хоть Элизабет то проводил до дому?

- Проводил, проводил. Хотя, если быть честным, это еще вопрос кто кого из нас в итоге проводил. Вставай, умывайся, одевайся и пошли, перекусим что-нибудь. Закажем тебе круассаны и очень сладкий кофе для улучшения мозговой деятельности. Тебе сегодня думать придётся. Хотя … - он махнул рукой – думаю, что недолго. И кашку. О! Идея. Овсянку сегодня есть будешь. Как вы, сэр, к овсянке относитесь?

- Ох, беда с тобой. – Петрович умылся, побрился, надел свою шляпу. – Пошли, я готов.
Они спустились в ресторан и заказали себе лёгкий, но плотный завтрак.

- Ты круассанчик-то в кофе макай. Макай, макай. А теперь его в рот. Оп. Вот так. М-да, картину, как ты его заглатываешь детям лучше не показывать.

- Витюнь, трясёт чего-то меня. Уж и сам не рад, что на турнир этот поехал. Вот – смотри как руки дрожат. – Петрович вытянул вперёд руки, которые издавали мелкую дрожь. – Как я фишки то двигать буду?

- Да, старый, мандражируешь ты, гляжу, не по-детски. Ты успокойся. Дел то на копейку. Чего переживать то? Ну, проиграешь ты турнир по-быстрому. О чём волноваться то? Тебе ж билет халявный достался, вот и относись также к турниру. Ты же не квартиру свою, в конце то концов заложил и теперь просто обязан выиграть, иначе в бомжа превратишься. Относись к турниру как к отдыху. Приехал, Америку повидал, повеселился, в турнире поразвлёкся и уехал. Всё. Чего мандражировать?

Петрович насупился. – Ты, Витюнь, знаешь, сколь за первое место тут дают? Я из дому ехал когда – специально почитал. В прошлом году победитель получил восемь с лишним миллионов долларов. Представляешь сумму?

- Да ты, старый, свои двести тысяч потрать. Чего ты о миллионах то думаешь? – Витюня покачал головой.

- Двести тысяч, говоришь? Да нет уж их почти. Осталось шестьдесят тысяч всего. Вот такие вот дела.

Теперь пришла очередь ошалеть Витюне. – Шестьдесят? Ты чего, старый? Как шестьдесят то? Ты куда остальные-то дел? Быстро давай признавайся.

- Куды дел – туды и дел. Как быстро пришли, так быстро и ушли. Нечего горевать.

- Темнишь ты, старый. Не ожидал от тебя такого. – Витюня допил кофе и посмотрел на сотовый. – Ладно, растратчик, доедай. Время десять. В двенадцать турнир начинается. Спустимся, глянем, что там творится. Нужно же иметь в запасе время. Зарегистрировать тебя как – то еще нужно. Надеюсь, Элизабет поможет.

- А где она, кстати? – Заинтересовался Петрович.

- Сказала, что увидимся на турнире. Она же официальное лицо компании «Покер – Старз». Причепуривается, наверное, марафет наводит. Знаешь же этих женщин. Ладно. Доел? Пошли.

И друзья вышли из ресторана и стали спускаться в залы, где через пару часов должно было начаться главное событие года для покеристов всего мира – Main Event WSOP.

Народу было много. На входе в турнирные залы организовалась большая очередь из будущих участников турнира и их болельщиков. Отовсюду слышалась разноязычная речь. Настроение у людей было приподнятым. Отовсюду то и дело слышался радостный смех. Да и то сказать - главное событие WSOP-а – это тот турнир, на котором мечтает сыграть хоть раз в жизни любой игрок в покер. Эта мечта движет большинство покеристов вверх по лимитам. Часто именно она даёт стимул продолжать игру, невзирая на явно затянувшийся даун-свинг. Конечно же, каждый из будущих участников намеревался показать отличные результаты в турнире, а если повезет и фортуна будет на его стороне, то добраться до финального стола, а может быть, тьфу-тьфу, чем черт не шутит и заполучить вожделенный браслет и звание чемпиона мира. Нужно сказать, что в настоящий момент шансы у всех игроков были абсолютно равными. Это потом будут радости удвоений и горести от нелепых переездов, сетования на неудачный стол, удовлетворение от мастерски проведенных блефов. В общем, все те радости и переживания, которые и являются неизменными составляющими игры в покер. Пока же ничего не омрачало радости от скорого участия в турнире.

Отстояв очередь и зайдя таки в официальный зал начала турнира, друзья остановились в растерянности. Что делать дальше, им было непонятно. Всем остальным участникам было проще – отстоял очередь в кассу, внёс вступительный взнос, получил квиток участника с указанием стола и места и будь спокоен, ожидая начала. Как получить квиток участника Петровичу знала, вероятно, лишь Элизабет, которой пока не было видно.

- Витюнь, чего дальше делать то? – Растерянно произнёс Петрович.

- Да откуда я знаю то? Будем Элизабет ждать. Где, интересно, она ходит? – Витюня озирался по сторонам, ожидая увидеть знакомый профиль.

- Вот они, пропащие. – Друзья, наконец, дождались Элизабет, которая подошла к ним с молодым человеком на вид лет тридцати – тридцати пяти, одетым в строгий черный костюм. – Знакомьтесь – Джек Эффель, турнирный директор серии WSOP. – Она повернулась к Джеку и произнесла, естественно на английском. – Познакомьтесь, Джек. Это и есть мистер Пердунков из России, победитель того самого турнира «Сандей - Миллион».

- О, мистер Пердунков. Несказанно рад видеть Вас на нашем турнире. Рад знакомству с таким выдающимся игроком, показывающим поистине грандиозные результаты. – Эффель пожал руку Петровичу, улыбаясь знаменитой американской улыбкой. - Элизабет, в общем, как мы и договорились – начнём официальную часть с представления мистера Пердункова. О кей?

- О кей. – улыбнулась Элизабет.

Ссылаясь на массу дел перед началом турнира, Эффель отошел от троицы. Петрович смотрел ему вслед. - Так вот он какой, директор. А я его даже не поблагодарил за жильё. Нехорошо. – Петрович покачал головой.

- Что касаемо вашего жилья, так здесь он не при чём. Все расходы по перелёту и проживанию взяла компания «Покер - Старз». Элизабет взяла Петровича за руку. – И успокойтесь, Никола Петрович, никого благодарить не нужно. Это ваш честно выигранный приз. Он предоставлен в рамках промо-акции нашей компании.

- Ты, милая, принесла что я заказывал? Петрович с надеждой посмотрел на Элизабет.

- Конечно, принесла. Как я могла такое забыть. Элизабет улыбнулась Витюне и передала Петровичу запечатанный конверт.

- Держи, Виктор. Это тебе наш с Элизабет подарок на день рождения. – Петрович передал конверт Витюне.

- Да чего вы еще напридумывали? Какой еще подарок. Ну вас обоих. – Витюня отмахнулся от них.

- Бери, Витя, бери. – Элизабет продолжала улыбаться. – Надеюсь, наш подарок принесёт тебе удачу.

Витюня, недовольно бормотал. – Спасибо, конечно. Не ожидал. Он вскрыл конверт и достал оттуда квиток – Что это?

- Это билет на участие в Мэйн – Ивенте. Твой игровой день – завтра. Гуд лак, Виктор. Кроме того, самое интересное, что ты будешь самым молодым игроком на этом турнире. Надеюсь, что тебе повезет. Лично я очень тебе этого желаю. – Элизабет поцеловала Витюню в щёку.

Теперь настало время Витюни открыть рот. –Ну вы… да я … Вообще! – Потом, когда через некоторое время прошел первый шок, Витюня понял – Это всё ты, старый, спонсором моим стал. Чего ты деньгами то швыряешься налево и направо? Сам же говорил, что не осталось у тебя их.

Петрович взял Витюню за руку и строго произнёс. – Вот, что, милай, ты давай ка хватит дурковать. Сколь у меня осталось – не тебе считать. Дают – бери. Мне ведь ты сам знаешь, много не нужно. Я к роскоши не привык. Мне жить то осталось лет пять, если повезёт, а у тебя вся жизнь впереди. Выиграешь – хорошо. С деньгами новую жизнь начнешь. Ты парень хоть и молодой, но, гляжу, умный. Распорядишься как нибудь деньгами. Проиграешь – тоже не плохо. Не все в покере выигрывают. Знать не твой это турнир нонче. И ты на меня старого не смотри. Я в отличие от тебя хоть и хорохорюсь, но выигрывать мне вроде бы как и ни к чему. А у тебя вся жизнь впереди. Так, что – он хлопнул Витюню по плечу – играй, Витюня. Старайся.

Проникновенная речь Петровича потрясла Витюню. Он никогда не думал, что по-сути чужой ему человек может сделать для него так много хорошего. Америка, билет на турнир… кто из нас готов расстаться со своими деньгами в таком количестве, пусть даже и для друга?

- Ну, Петрович – глаза Витюни внезапно предательски увлажнились – ты Человек. Спасибо тебе.

- Ладно ты, - отмахнулся Петрович и повернулся к Элизабет. – А я то, мне то билет когда дадут?

- Не беспокойтесь, Никола Петрович – поспешила успокоить его Элизабет. Перед турниром будет вступительная часть, а заодно и процедура награждения. Подождите еще немного. Всё будет. Стойте, пожалуйста, где нибудь вот здесь Элизабет указала рукой – Я потом вас вызову. Хорошо?

- Хорошо. - Петрович был доволен, что всё более или менее определилось, и потому заулыбался.

- Ладно, я вас пока оставлю. У меня еще масса дел. Ждите.

- Ну что, старый, давай, порви их всех. Нешуточные деньги на кону. Помнишь, как я тебя учил – сиди в тайте первое время и на дерьме не заходи. Жди пару на сет, коннекторы на стрит и флеш и Бога ради, осторожнее. Не переоценивай свою руку. Постарайся добраться до призов. Повезет – будешь в шоколаде.

- За себя думай. Я буду играть так, как наметил. – Петрович хитро усмехнулся.

- И что же ты наметил? – Витюне не понравилась ухмылка Петровича. По этой ухмылке Витюня понял, что старый чёрт что то задумал, но вот что – это было непонятно. А как было понять? Им предстояла игра с Профессионалами покера с большой буквы, которые по случайно вырвавшемуся у тебя пуку способны определить все твои карты. Поэтому, все задумки Петровича были, по мнению Витюни, обречены изначально.

- Увидишь – Петрович усмехнулся еще раз – твоё место сегодня среди зрителей.

- Ох, Петрович, не нравишься ты мне. – Витюня покачал головой.

- А я тебе не флешь – рояль, чтобы нравиться. Не боись, проиграть я всегда успею. Играть нужно, а не карты ждать.

- Ну – ну. Давай, показывай класс игры. Только не переусердствуй.

В этот момент в зале громко зазвучали фанфары. Игроки, которые к тому моменту уже расселись по своим местам, перестали разговаривать и как по команде посмотрели в центр зала, на котором, чуть возвышаясь над залом, стояла красочно оформленная, но пока еще затемнённая платформа. Фанфары звучали не переставая. Через некоторое время к звуку фанфар добавилось сверкание цветомузыки в виде бегущих огней по краям платформы. Звук становился всё громче и громче, а мелькание лампочек всё быстрее и быстрее. Громче, быстрее, громче, быстрее. Наконец, на самом пике, когда ни быстрее, ни громче было уже некуда, фанфары внезапно смолкли, все лампы цветомузыки загорелись разом, а в углах зала вспыхнули четыре прожектора, лучи которых были направлены на середину пока пустой платформы. Из небольших отверстий в платформе повалил дым, образуя над платформой ровный непрозрачный столб дыма. Стало слышно, как над платформой заработал мощный вентилятор, который начал всасывать в себя дым и постепенно столб дыма начал рассеиваться, проявляя очертания мужчины, стоящего на платформе. Зал взревел и захлопал. Начиналась церемония открытия главного турнира WSOP.

Джек Эффель, а человеком из дыма был именно он, пару раз кхмыкнул, прочищая голосовые связки и начал свою приветственную речь.

- До-о-о-обрый день, уважаемые господа. Я рад приветствовать всех собравшихся в этом зале любителей великолепной игры под названием «Покер». – Все дружно зааплодировали. – Почти два месяца и шестьдесят игр нынешней серии позади. Я поздравляю счастливчиков, которым удалось выцарапать победы в этих нелёгких прошедших поединках. Наконец, настал главный момент. То, ради чего в этом зале сейчас собрались все мы.– (Аплодисменты) – Настал момент начать наш главный турнир. Турнир, который принесёт вечную славу его победителю. Славу и звание чемпиона мира этого года по покеру. (Долгие аплодисменты)

Петрович стоял, скучая. Приветствие, с которого начинался турнир, Джек Эффель произносил, естественно, на английском языке, в котором, как мы уже знаем, Петрович был не силён, а Витюня, который стоял рядом, не спешил ему переводить.

Через некоторое время Эффель пригласил на подиум представителя компании «Покер - Старз», в роли которой была Элизабет, и которой нужно было сказать несколько приветственных слов. После того, как Элизабет поздравила участников турнира с его началом, Элизабет перешла к представлению Петровича.

- Компания «Покер-Старз» представляет вам победителя недавнего турнира «Сандей - миллион», который кроме призового фонда в качестве бонуса получает от нас билет на сегодняшний турнир и чек на пятьдесят тысяч долларов. Итак, великий игрок в покер, который навсегда вошёл в анналы победителей нашей компании – Элизабет сделала эффектную паузу. Зал смолк. – Ми-и-и-и-истер… Никола Петрович Пердунков фром Рашша! – Она ладонью показала на Петровича.

Зал взвыл и зааплодировал. Немногие россияне, которым удалось попасть в первый день турнира, встали и продолжали аплодировать стоя. Постепенно к ним начали присоединяться и игроки из соседних с нами стран, а потом и все остальные игроки, решив, что раз уж многие встали, то негоже и им сидеть, также поднялись со своих мест, рукоплеща Петровичу. Витюня, подтолкнув старика в спину, крикнул ему в ухо, стараясь перекричать шум аплодисментов – Иди к Элизабет. Поднимайся. Зовут.

Петрович поднимался на свой пьедестал почёта под сотни вспышек фотокамер пронырливых корреспондентов. Ноги его несколько заплетались, так как к такому вниманию к своей скромной персоне он был не готов.

- Никола Петрович Пердунков объявляется почётным участником Мэйн-Ивента. – Эффель взял бразды поздравления на себя. Элизабет стояла рядом и переводила его слова Петровичу. – Ему предоставляется почетное первое место за первым столом. Надеюсь, это место поможет ему повторить свой недавний ошеломительный результат. (аплодисменты)

Это был настоящий фурор Петровича. Редко когда игроки из России добиваются внимания покерной общественности. Половина корреспондентов, сообразив, что вскоре около первого стола будет не протолкнуться, ринулись занимать место около него. Все хотели получить горячие новости именно по Петровичу, так как остальные известные игроки уже порядком поднадоели всем любителям покера, а Петрович, в результате рекламы, сделанной ему Эффелем, был новой звездой, стремительно вошедшей на покерный олимп. Корреспонденты, толкались, пихались, настраивая свою аппаратуру и предвкушая интересный репортаж с места событий. Вскоре за барьером первого покерного стола яблоку было негде упасть.

Тем временем, Эффель продолжал – А сейчас прошу внести в зал бонус от компании «Покер-Старз» - именной чек на пятьдесят тысяч долларов.

Фанфары зазвучали снова, лучи двух из четырех прожекторов скрестились у входа в зал и вниманию общественности предстали две очаровательные девчушки под метр девяносто ростом, одетые в купальники. Они внесли в зал огромный чек, на котором огромными цифрами было написано 50 000 $. Чуть выше суммы шла надпись Poker Stars, а чуть ниже – Nikola Petrovich Perdunkoff. Девушки, виляя бёдрами, поднялись на подиум и стали по краям Петровича, немного заслонив того чеком. Поулыбались перед фото и видеокамерами и одновременно чмокнули Петровича в обе щеки. Петрович обомлел.

- Никола Петрович, может быть, вы желаете что – то сказать? – Спросила Элизабет, и не дожидаясь ответа протянула Петровичу микрофон.

Петрович замялся. – Я это … В общем, спасибо, конечно… Он обвёл глазами зал и нашел взглядом Витюню, который стоял на прежнем месте и снимал всё происходящее на видео. Вид товарища успокоил Петровича. – Я что хотел сделать … - Он повернулся к Элизабет. – Дело в том, что в моей победе мне очень помог мой друг Витюня. - Петрович указал на него пальцем. Корреспонденты повернулись, следуя указующему персту Петровича, и запечатлели Витюню на свои аппараты. – Можно сказать, что без его помощи я бы и в покер бы не стал играть, и турнир бы не выиграл. Поэтому, я так давно решил, что этот чек, который вы мне сейчас вынесли, полностью принадлежит ему. Можно же его переписать? – Он посмотрел на Элизабет.

- Никола Петрович, это ваши деньги и вы можете распоряжаться ими так, как вам будет удобно. Мы учтём ваши пожелания и, конечно же, выпишем чек на того человека, которого вы укажете.

Витюня стоял, опустив видеокамеру, и мотал головой. Ему было очень неудобно перед Петровичем, который дарил ему практически ни за что, ни про что сумму, вполне достаточную для покупки своей квартиры. Витюня знал, что Петрович из-за своей упёртости не откажется от своих слов ни за какие коврижки. Да, собственно, и отказываться от денег было глупо.

Петрович пожелал игрокам удачи, и Элизабет отвела его к столу, за которым ему вскоре предстояло начать играть в турнире. Петрович присел на своё место и поздоровался со всеми сидящими за ним. Восемь игроков уже сидели на своих местах и распаковывали фишки из своих персональных пакетов, раскладывая их около себя. Справа от Петровича располагался дилер, а вот справа от дилера оставалось свободное место. Видимо, игрок, который должен сидеть за ним, решил вступить в борьбу позже. Эффель продолжал свою вступительную речь. Смысла её слушать Петровичу не было, и он решил получше рассмотреть своих оппонентов. По левую руку от Петровича сидел молодой парнишка по внешнему виду и прическе растаман-растаманом, одетый в футболку, на которой красовалась надпись «Титан Покер». Следом за ним сидел также молодой парень с выдающимися вперед верхними передними зубами, от чего тот был похож на кролика из мультфильма «Вини Пух». Сходство довершали круглые большие очки, болтавшиеся на носу у парня. Далее сидела женщина, лет сорока – сорока пяти. Следом за ней сидел мужчина средних лет с надетой на голову банданой, на которыми большими буквами красовалась надпись молодого покеррума, который только-только начинал набирать обороты – «Full Tilt». Дальше сидела пара ничем не примечательных парней с надписями на футболках «PokerStars.net». Футболки были полностью одинаковы, и Петрович посчитал этих парней братьями, логично рассудив, что одинаковые майки им купили родители. За ними, прямо перед отсутствующим игроком сидел известный российский покерный профессионал Степан Давыдов.

Эффель закончил свою пламенную вступительную речь, снова зазвучали фанфары, игроки захлопали в ладоши, а дилеры распечатали новые пачки карт и закинули их тасоваться в шаффл – машинки. Петрович понял, что турнир начался.

Петрович изначально решил играть в этакого деревенского дурачка, едва познакомившегося с правилами игры. Поэтому, после сдачи первой руки, коей оказались две низкие разномастные карты, Петрович поднял их со стола, глянул в них, покривился и произнёс – Мрака.

Игроки с удивлением взглянули на Петровича и продолжили играть. Как только ход дошел до Петровича, он покривился еще раз и выбросил карты в пас.

Следующей рукой Петровичу также сдали неиграбельную пару карт. Он опять покривился и произнёс – Мрака.

Игроки снова взглянули на Петровича и ухмыльнулись, мысленно записав у себя в голове нотсы на Петровича. Он снова дождался своего хода и опять выбросил карты в пас. Такая игра повторялась с десяток рук, пока Петровичу на большом блайнде не зашла пара дам. Петрович приподнял карты, посмотрел в них, заулыбался и произнёс – Кила.

Игроки встрепенулись и задумались. У растамана также была неплохая рука – АQ одномастные, плюс к тому у него была позиция на Петровича. С такой рукой растаман решил проверить чья кила будет сильнее. Растаман считал себя сильнейшим игроком в покер, а сильные игроки, как известно, лимпом в раздачу не заходят. Поэтому, почесав свои кудрятни, он сделал рейз в три больших блайнда. Кила у Петровича, рейз с УТГ – это были плохие новости для остальных игроков стола. Нечего и предполагать, что кто-то из них считал свою руку достаточной по силе, чтобы остаться в этом экшене. Все, включая отсутствующего игрока, отправили свои руки в пас. Петрович снова поглядел в свои карты и опять расплылся – Кила-а-а-а. После чего взял кучку фишек, в которой было не много не мало, а три пота, передвинул их на середину стола и произнёс – Рейз.

Растаману, конечно было сцыкотно. Руки его затряслись. Сначала он хотел было сдаться в данной раздаче, но, поразмыслив над диким размером рейза в три пота от явно фишеватого старика, он счёл, что Петрович его пытается заблефовать такой большой ставкой и решил заколлировать префлоп рейз Петровича. – Колл. – Произнёс он.

Флоп – 2 9 Q разномастный. Отличный для обоих игроков. Петрович взглянул в карты, затем на флоп, затем снова в карты. Потом поднял голову и пошевелил губами, словно считая что то. Потом посмотрел на растамана и расплылся – Кила же. – Затем, взяв ровно такую же кучку фишек как и в прошлый раз, он передвинул её в центр стола.

Растаман надолго задумался. Он попал в топ пару на флопе. В принципе, неплохо. Но нужно было попытаться определить руку Петровича. Ререйз на префлопе, рейз на флопе. Петрович явно показывал королей или тузов. На две дамы растаман Петровича не клал. Если у Петровича была рука АК, то вряд ли бы тот произносил на флопе «Кила». При АQ игроки разделили бы банк. Нет, всё-таки, видимо тузы или короли. Судя по всему, следовало сбрасывать, но если ставка Петровича на префлопе в три пота выглядела, мягко сказать, безбашенной, то теперь такая же ставка составляла всего половину банка. Такую ставку на топпаре можно было и заколлировать. Но не забываем, что растаман был сильнейшим игроком в покер, а сильнейшие игроки редко когда колируют, предпочитая рейзить. Растаман, недолго думая, переставил Петровича в три раза, планируя выбросить на ререйз.

Теперь настала очередь думать Петровичу. Ясно было, что в настоящий момент он был впереди. Скорее всего, вряд ли растаману могло что – то зайти такое, что перебило бы в итоге сет Петровича. Сейчас Петровичу предстояло не спугнуть растамана и оставить его в раздаче. Петрович снова поднял карты, посмотрел в них, посмотрел на флоп, снова в карты, затем закатил глаза и пошевелил губами. – Колл. – Он попросил дилера отсчитать необходимое количество фишек. Дилер не понял, но Степан Давыдов, смеясь, перевел ему просьбу Петровича.

- О’ кей – дилер взял из стека Петровича необходимое количество фишек и положил их в банк.

Тёрн – семерка в масть к даме. Петровичу нужно было ставить. Он понимал, что банк теперь подрос и растаман может заколлировать ставку большую, чем одну стопку, которую Петрович ставил раньше. Две или три? Две. Нечего пугать. – Рейз.

Растаману было по шансам оставаться в игре – его рука не изменилась. – Колл.

Ривер – туз. Это была засада для растамана. ГСЧ турнира вряд ли сильно отличалась от ГСЧ старзов и вот теперь оно (или, если более точно, то «он») отрывалось на растамане. У растамана теперь было две старшие пары, и теперь было совершенно непонятно, как он стоит против руки Петровича. Если класть того на пару королей, то прекрасно. Если на пару тузов, то отвратительно. От тяжких раздумий у растамана нервным тиком задёргалась правая бровь.

Такой нервный тик Петровичу уже встречался раньше. В его родном дворе среди стариков был некий Степаныч, который, так же как и растаман, реагировал тиком на хорошую карту в сваре.

- Знать попал кудрявый – произнёс Петрович вслух. Степан Давыдов зашелся от смеха на своём стуле. Играть с Петровичем было весело. – Эх, милай, ежели тузы, то мне, конечно крышка. А вот ежели нет, тады еще поглядим. – Петрович разделил ребром ладони свой оставшийся стек примерно пополам и передвинул половину в центр стола. – Рейз.

Дилер подсчитал сумму фишек и огласил её растаману. Растаман встал со стула и начал бродить туда – сюда.

– Тен саузенд. Тен саузенд. А ю рашен крейзи? О, майн год. – Он вцепился руками в волоса. Решение колировать рейз Петровича или нет было нелёгким...

Внезапно в голову растаману зашла интересная мысль о возможном блефе со стороны Петровича. Он сел и хитро уставился на нашего героя, глядя тому прямо в глаза. – Что у тебя, русский? Ты в начале игры ставишь немыслимые по величине ставки, надеясь вышибить меня из банка… – По лицу Петровича понять что либо было сложно, так как взгляд Петровича был по детски наивен. – Ты блефуешь, старик? – Растаман пытался вызвать Петровича на откровения, но тот всё равно его не понимал. Я не знаю, какие мысли бродили в голове у растамана, и что именно в теллсах Петровича побудило его больше склониться в сторону блефа, но поступил растаман вполне профессионально – окончательно решив, что Петрович блефует, он взял двумя руками все свои фишки и передвинул их в банк – Олл ин. – Решение было принято, дело было сделано, и растаман успокоился, рассудив, что смысла волноваться ему нет, и пусть теперь волнуется русский старик. Он откинулся на спинку стула и заныл какой то бодрый мотивчик в стиле регги.

Ну и что теперь было делать Петровичу? Единственная рука, которая могла его побить была карманные тузы растамана. Но если бы это было так, то почему он играл так пассивно? На тузов всё же было не слишком похоже. Петрович взглянул на Степана – Я, пожалуй, заколлирую. Будь добр, скажи, пущай мне фишки посчитают.

Игроки вскрылись. Для растамана рука Петровича была абсолютным гамеавером. Он попрощался со столом и показал Петровичу большой палец – Найс гейм.

В этот момент в игровой зал зашли четыре трубача с флюгельгорнами в руках и затрубили America the Beautiful. Все игроки встали с мест и с интересом стали наблюдать за происходящими далее событиями. Посмотреть, впрочем, было на что. После того, как трубачи исполнили четвертый такт, в зал вошли одиннадцать девушек, которые несли на своих руках красочно оформленный паланкин, в котором, повернувшись на один бок и подперев голову рукой, царственно возлежал ни кто иной, как Филл Хельмут с огромным тюрбаном на голове. Количество девушек, вероятно, равнялось количеству выигранных им на WSOP-е браслетов. Девушки торжественно донесли паланкин до первого стола, трубачи доиграли мелодию и Филл величественно спустился со своего ложа и сел за свой стул, одарив девушек улыбкой и похлопав парочку из них по круглым попкам.

- Филл Хельмут – Петрович был поражен таким соседством, поэтому произнес его имя вслух.

Филл всмотрелся в Петровича, но не признал в нём знакомого. По шляпе – вроде бы Брансон. По лицу – Петрович Петровичем. – Ес, Хельмут. Ху а ю? – Вопросил он у Петровича.

- Сам ты хуаю. – Внезапно обиделся Петрович. – Ты, конечно, хороший игрок, но обзываться-то зачем? – Он отвернулся от Хельмута. Степан Давыдов снова зашелся в смехе и объяснил Петровичу значение Хельмутовского хуаю.

- Ааааа, знакомится, значит. – Петрович встал со стула, подошел к Хельмуту и протянул ему руку. – Петрович.

Хельмут горделиво хмыкнул, но руку всё-таки пожал. Петрович был доволен – столько раз он видел Хельмута по телевизору и вот, гляди-ка ты, удалось познакомиться ближе.

Тем временем игра продолжалась. Петрович играл в своей обычной честной манере. Мрака, так мрака. Кила – так кила. Чего там скрывать то? Стек удавалось держать на уровне начального удвоенного – что то около 60 тысяч. В принципе, такого стека вполне должно было хватить для перехода во второй день турнира. Блайнды в первый день были достаточно малы. Кто бы из нас стал особо рисковать при таком положении вещей? Сиди себе, жди килы и пытайся разыграть её как можно лучше, выманив у соперников как можно больше денег. Пока нет особой нужды нечего и мувить, рискуя вылететь из такого значимого турнира. Логично? Логично. Но где кончается логика там и начинается Петрович. Что было для Петровича участие в Мэйн Ивенте? Обычной игрой. Раз игра, следовательно, нужно играть. Думать о том, чтобы как можно дальше пройти в турнире, Петрович был не приучен.

Стол уже привык к стилю игры русского старичка. Ну, играет так человек. Просто, незатейливо. Значит, так ему нравится. Тем проще для всех. Объявил человек мраку – ставь под него и не бойся. Всё равно скинет. Петрович, как мог, подтверждал статус недалёкого покерного игрока. Однако Петрович был совсем не так прост, как думали его оппоненты. Достаточно часто он объявлял килу на совершенно мрачной карте, тем самым забирая блайнды, а иногда даже и префлоп рейзы. Таким образом, ему удавалось поддерживать свой стек практически в неизменном состоянии. Хельмут посмеивался над Петровичем, называя его «прямолинейным русским».

Первый день турнира подходил к концу. Не ко всем он оказался благосклонен. Многие игроки вылетели из турнира и теперь занимали своё место за барьерами столов, наблюдая за более удачными игроками. Все – и игроки, и зрители уже довольно подустали. До конца первого дня оставалось еще где – то около получаса и особо рисковать никому из игроков не хотелось. Тем более, тем игрокам, чей стек был достаточно комфортным.

Стек Петровича к тому моменту составлял стандартные для него 60 тысяч фишек. Фил Хельмут играл агрессивно и творчески. Его стек то понижался практически до нуля, то невероятными ухищрениями ему удавалось вырываться в чип лидеры турнира, то опять падал до среднего. Сейчас в его стеке находилось около сорока тысяч фишек. Степан Давыдов играл в солидном тайтово – агрессивном стиле, лишь изредка позволяя себе некоторые мувы. Его стек неумолимо рос и к концу первого дня достиг отметки в семьдесят пять тысяч фишек.

Как раз в этот момент произошла интересная раздача, которую мне хотелось бы описать подробнее. Из описанных мною игроков, которые играли с Петровичем за одним столом сейчас оставались лишь четверо – Петрович, Степан Давыдов, парень, похожий на зайца или кролика, в стеке которого на настоящий момент было сорок пять тысяч фишек и Филл Хельмут. Остальные игроки, которые сидели в настоящий момент за столом Петровича особого интереса не представляли, и я, с вашего позволения, не буду упоминать о них. Женщину бальзаковского возраста пересадили за другой стол, два брата выбыли как и растаман почти в самом начале турнира – один из них, неудачно проблефовавшись в Фила Хельмута, остался с мизерным стеком, который пришлось также неудачно запушить в следующей раздаче. Второй, собрав стрит, запушил его в Степана Давыдова, у которого был более старший стрит. Мужчина в бандане с надписью «Full Tilt» сидел сейчас за другим столом с очень коротким стеком в две с половиной тысячи фишек и молился про себя всем известным ему покерным богам.

Странно, но ключевые раздачи у Петровича в этот день происходили именно в те моменты, когда он находился на большом блайнде. Петрович выставил в пот четыреста фишек большого блайнда и пятьдесят фишек анте. Филл поставил малый блайнд в двести фишек и также анте. Все остальные игроки выставили анте. Итого пот составил 1050 фишек. Дилер раздал всем по две карты. Петрович приподнял со стола свои – девять и десять червы. Он вгляделся в них и произнёс - «Мрака». Парень – зайчик приподнял свои – две двойки. Неплохая рука после мраки Петровича. Он зашел лимпом, надеясь попасть в сет. Степан Давыдов выкинул свои карты в пас. Филл Хельмут взглянул в свои карты – две восьмерки – трефовая и бубновая.. Он доставил до большого блайнда, не желая раздувать банк с такой картой и приготовился смотреть флоп. Петрович, естественно, постучал пальцами по столу - чек. Флоп порадовал всех – двойка, восьмерка червей и валет червей. У зайчика с Хельмутом – сеты с флопа, у петровича – стрит – флеш дро. Первое слово было за Хельмутом. Филл Хельмут – хитрый игрок. С одной стороны, он предполагал, что его второй сет в настоящий момент является лучшей рукой на столе, а флоп достаточно опасен с большим количеством дро. Вроде бы, по всем канонам покера, следовало ставить ставку. С другой стороны, мрака у Петровича и лимп зайчика не вселял особой надежды на то, что его рейз могут заколлировать. Петрович, естественно, вряд ли вступит в данную раздачу, а вот зайчику нужно было бы дать возможность зайти блефом, в надежде забрать пот. Филл Хельмут сказал «Чек».

Петрович снова взглянул в свои карты, затем на карты флопа и тоскливо произнёс – Мрака -, постучав двумя пальцами по столу – «чек». Неповышенный банк, два чека на постфлопе, стрит и флеш дро на доске. Зайчику с его младшим сетом необходимо было ставить. Зайчик поставил шестьсот фишек.

Филл Хельмут рассуждал так: - Прямолинейный русский сейчас сбросит. Зайчик явно блефует. Колл или рейз? С одной стороны, не исключена возможность, что коллируя, я дам возможность дотянуть кому – то своё дро. Рейз зайчика небольшой и есть небольшая, но всё же вероятность, что заколлирует русский. С другой стороны, если я сделаю рейз, русский сбросит, а вот что сделает зайчик? Если с его стороны была блефовая ставка, то однозначно сбросит. Если нет, то заколлирует. Если же на тёрне выпадет бланковая карта, то будет ли зайчик снова ставить, планируя вышибить Хельмута вторым баррелем? Вероятно. Еще немного подумав, Хельмут выбрал вариант колла. Петрович, надеясь попасть во что-нибудь на последних двух улицах, покачал головой и также заколлировал шестьсот фишек.

Тёрн – семь червей. Этот невероятный тёрн принёс Петровичу стрит-флеш. Филл Хельмут был совершенно недоволен таким тёрном – такая доска могла принести кому – то флеш или стрит. В настоящее время его сет недорого стоил. Он недовольно пробурчал что то себе под нос и сказал «чек». Петрович вновь взглянул в свои карты, затем взглянул на стол, покачал головой и произнёс «мрака». Это был тонкий блеф с его стороны. Правда, блеф, который мог оказаться неоплаченным в дальнейшем.

Зайчик не страдал оригинальностью. Имея в руках достаточно сильную, по его мнению, комбинацию, он поставил, логично рассудив, что это будет его последняя ставка и если оппоненты не выбросят свои карты, то на агрессию он может выбросить и сам. Зайчик, немного подумав, поставил овербет в размере шести тысяч в банк, который к тому моменту составлял 2850 фишек. Это была интересная ставка. Проявляя агрессию на терне первым, такой ставкой зайчик надеялся выбить стриты и сеты у оппонентов.

Очередь делать ход дошла до Хельмута. Что он видел к настоящему моменту? У Петровича мрака на префлопе, флопе и терне. Следовательно, скорее всего, его в этом розыгрыше можно было не рассматривать. С зайчиком всё намного сложнее. Хельмут вытащил наушники из ушей и крепко задумался. Лимп на префлопе, блефовый или полублефовый (а Хельмут был в этом уверен практически на все сто процентов) рейз на флопе и овербет в два с небольшим пота на терне. Зайчик явно показывал, что семерка, пришедшая на терне, улучшила его руку. Если допустить, что так оно и есть, то Хельмуту однозначно нужно было сбрасывать свою руку в пас. Однако Хельмут не торопился этого делать. Овербет от зайчика говорил больше о слабости, нежели о силе. И действительно – стал бы зайчик добирать так мощно на хорошей карте? Если предположить у зайчика второй или четвертый уровень мышления, то, пожалуй, стал бы. Но вся предыдущая игра зайчика в течение этого игрового дня убеждала Хельмута об отсутствии у зайчика любого уровня мышления кроме первого. Кроме того, у Хельмута было десять аутов на улучшение собственной руки на ривере или же, если это не произойдет, Хельмут мог бы попробовать флоатингом заставить сбросить зайчика свою среднюю по силе руку.

Исходя из этих размышлений, Хельмут сделал колл. Петрович снова взглянул в свои карты, положил их на стол, покачал головой, привстал со своего стула и, подслеповато прищурив глаза, уставился на общие карты стола. Затем сел, снова покачал головой, произнёс – мрака - и сделал вид, что хочет выбросить карты в пас, но в последний момент передумал и, обратившись к дилеру, произнёс – сколько я должен заколлировать?

Степан Давыдов поморщился, потому, что так же как и все остальные игроки за столом не верил в наличие у Петровича сильной руки, достаточной для того, чтобы остаться в такой раздачи, но всё же перевёл вопрос Петровича.

Дилер внимательно посмотрел на Петровича и, вздохнув, отсчитал из его стека шесть тысяч фишек, пододвинув их ближе к Петровичу.

Петрович посмотрел на то небольшое количество фишек крупного достоинства, которые пододвинул к нему дилер. Затем на большую горку фишек, которые оставались бы у него в случае кола, махнул рукой и сказал – Да там еще полно остаётся. Ладно, колл.

Пот, таким образом, составил двадцать тысяч восемьсот пятьдесят фишек.

Дилер «сжёг» карту и выложил ривер. Барабанная дробь… секундочку…еще немного … Восьмерка!!! Бинго!!! Невероятный ривер!!! Восьмерка принесла Хельмуту – каре, зайчику – фулл-хауз. Петровичу, в принципе, ривер был не важен – его руку и так не могло ничего перебить вне зависимости от того, что приходило на ривер. Он получил абсолютный натс еще на тёрне.

Хельмут, конечно, видел потенциальную угрозу на столе в виде стрит-флеша, но, согласитесь, мало кто мог бы поверить в его наличие. Не верил и Хельмут. У кого мог быть стрит-флеш? У Петровича? Да ладно… Хельмут клал Петровичу максимум флеш с низкими червами на руках. Более вероятно, что у Петровича был стрит. Именно с этими картами Петрович мог считать свою руку мракой, но всё же заколлировать рейз на тёрне. Можно было бы предположить наличие стрит-флеша у зайчика, но ставить овербет после двух чеков на тёрне со стрит-флешем – это уж перебор.

Итак, наличие у оппонентов стрит-флеша Хельмут исключил. Следовательно, его каре становилось натсом в этой раздаче и теперь стоило подумать о том, как выманить из соперников как можно больше фишек. Вариант чека не проходил, так как вряд ли кто нибудь кроме Хельмута проявил бы агрессию в этой раздаче. Следовало ставить самому. Оставалось определить размер ставки. Ставка в пот стопроцентно выбивала Петровича из данной раздачи. Ставка в две третьих банка была предпочтительнее, но, скорее всего, Петрович её вряд ли бы заколлировал. Хельмут предпочел сделать ставку размером в половину пота. Такую ставку Петрович мог бы заколлировать, а зайчик мог посчитать её за проявление слабости Хельмута и как минимум также сделать колл. Итак, Хельмут делает ставку в размере десяти тысяч четыреста фишек.

Петрович сделал вид, что задумался. Произносить «мрака» или «кила» сейчас не имело смысла. Он собирался ставить. «Мрака» плохо бы сочеталась с дальнейшей ставкой, а «кила» могла отпугнуть кого – либо из соперников от коллирования его ставки. Поэтому, Петрович молчал и вращал глазами, обхватив голову руками, глядя на карты стола. Спросив у Степана размер рейза, он выставил перед собой десять тысяч четыреста фишек и стал глядеть то на них, то на оставшийся стек. Внезапно для всех сидевших игроков за столом, Петрович отсчитал еще десять тысяч четыреста фишек и, сдвинув их все на середину стола громко произнёс, обращаясь к дилеру – «Рейз еще десять тысяч четыреста.»

Народ безмолвствовал. Никто не понимал что такое могло произойти, чтобы Петрович, произнося на каждой улице свою, ставшую к концу дня уже фирменной, «мраку» вдруг переставил Хельмута. Что ему могло зайти? Степан Давыдов мысленно положил его на каре восьмерок, дилер на блеф, восторгаясь безбашенностью сумасшедшего русского игрока.

В стеке зайчика оставалось почти тридцать восемь тысяч фишек. Колировать ему предстояло двадцать тысяч восемьсот. На какие руки можно было положить оппонентов, исходя из структуры доски и их действий? Зайчик надолго задумался, но в голове всё путалось. Огромное количество рук било его руку на такой доске. Две восьмёрки, два валета, две семёрки. Потенциального стрит-флеша он не разглядел. Странно, но вариант сброса фулл-хауза в пас он не рассматривал. Да и то сказать – вложив в эту раздачу семь тысяч фишек, зайчику было их очень жалко. Кроме того, согласитесь, не каждую руку приходят фулл-хаузы в таких турнирах и если их сбрасывать, то как вообще можно играть? Проявлять излишнюю агрессию зайчику тоже не хотелось, и он заколлировал ставку в двадцать тысяч восемьсот фишек, оставив себе в стеке чуть больше семнадцати тысяч фишек.

Хельмут ошибался, считая свою руку сильнейшей в данной раздаче. А кто бы не ошибся? Какие еще могут быть варианты игры с каре? Хельмут решительно двинул все свои фишки в центр стола, произнеся – Ай эм олл ин. - Он встал со стула и демонстративно отвернулся от игроков.

Петрович также двинул все свои фишки в центр и произнёс – Олл ин. – Он нахлобучил поглубже на себя шляпу и остался сидеть за столом, зыркая взглядом то на зайчика, то на Хельмута.

Хельмут обернулся и посмотрел на Петровича. В его глазах прыгали маленькие бесенята. Он был полностью уверен в своей победе в этой раздаче и радовался своему профессионализму, благодаря которому он так удачно развёл старого русского фиша.

Витюня, который стоял за барьером за спиной у Петровича, заметил радостный взгляд Хельмута и понял, что эта раздача Петровичем однозначно проиграна.

Зайчик всё больше уверялся, что эта раздача им проиграна, но вложив в раздачу почти тридцать тысяч фишек, он уже не мог просто так сбросить свою руку. Своим колом он морально привязал себя к банку. Руки его дрожали и он произнёс срывающимся от волнения голоса – Ай эм колл. - Зайчик перевернул свою руку, показав всем фулл-хауз.

- Неплохо, неплохо – удовлетворённо произнёс Хельмут и перевернул карты, показывая каре восьмёрок.
Зайчик схватился за голову и грустно поник. Народ за стойками, увидев каре Хельмута, восторженно ахнул и зааплодировал.

Витюне резко поплохело и на его глазах выступили слёзы. Вариантов выигрыша этой руки у Петровича не было. Почти не было…

Хельмут уже было начал собирать фишки со стола, намереваясь передвинуть их к себе, но дилер схватил его за руку и покачал головой. – Стоп, плиз. – Обернулся к Петровичу и жестом попросил того перевернуть карты и показать свою руку. Петрович показал, кинув перевернутые карты на стол.

Рука Петровича произвела у всех – и у игроков и у зрителей – эффект разорвавшейся бомбы. Все замолчали, хлопки зрителей смолкли на некоторое время. Увидеть у Петровича стрит-флеш не ожидал никто. Особенно Филл Хельмут. Он выпучился на карты Петровича, не понимая, как они вообще могли оказаться на столе. Первым опомнился Витюня и яростно зааплодировал Петровичу.

- Стрэйт – флаш – Произнёс кто-то из зрителей. Народ взревел и все, включая игроков за столом Петровича, также начали аплодировать.

Неожиданно зайчику стало легче. Да, он проиграл, но проиграл и Хельмут со своим каре, и этот проигрыш Хельмута несколько успокоил его.

Хельмуту, впрочем, было очень даже неспокойно. Только что он мастерски раздевал фиша, и в итоге оказалось, что на самом деле это фиш раздел его. Хельмут встал и начал орать на Петровича, брызгая слюной – Ю сэд «Мрака».

Петрович улыбнулся и развел руками – Блеф.

Хельмут обхватил голову руками – О, боже! Какой, нахрен блеф? Ты просто не умеешь играть. Ты должен был ставить с такой рукой еще на тёрне. Почему ты не ставил? Ты очень слабо сыграл.

Однако, Хельмут был профессионалом. Очень быстро его настроение сменилось в сторону нормального, тильт исчез и он с достоинством воспринял свой проигрыш. Он похлопал Петровича по плечу, даже пожал ему руку и произнёс – Отличная игра, старик. Ловко ты меня сделал. Продолжай в том же духе.

Петрович был доволен – он выбил из турнира самого Фила Хельмута. Это было его личным достижением.

Через пять минут первый день турнира закончился. Петрович, наколотив в последней раздаче стек в 145 тысяч фишек, стал чип-лидером дня 1А. Корреспонденты вплотную обступили Петровича и, толкая друг друга, старались сделать снимки Петровича в разных ракурсах. Кроме корреспондентов к Петровичу один за другим подходили зрители турнира, упрашивая его дать автограф и сфотографироваться на память. Это был незабываемый для Петровича день.

Вечером, сидя в зале ресторана, Петрович делился с Витюней впечатлениями об игре и давал тому напутствия на игру на правах более опытного наставника.

- Не боись там никого. Слабые оне там большинство. Играют, как первый раз в руки карты взяли. На дворовые приемчики повелись.– У Петровича еще не прошел игровой азарт и он чувствовал себя в силе давать Витюне мудрейшие советы.

- Ладно, Петрович, поглядим завтра что там и как. Ты лучше мне скажи, откуда ты свою мраку с килой выкопал? Что это за слова то такие? Первый раз их слышу.

Петрович усмехнулся – Так я и говорю тебе о дворовых приемчиках. Был у нас пару лет назад мужичек один. Кажный день выходил вечерами в свару с мужиками играть. Не знаю, кто он там по национальности был, чёрненький такой. На стройке где то работал. По-русски плохо понимал. Так, некоторые слова. И вот как только ему карты раздадут, он глядит в них и ежели плохая придет, то он никнет весь и мраку говорит. А кады хорошую раздадут – так тут он ажно светится весь и говорит «Кила». Ну, мужики то наши быстро его просекли. Как только он «Кила» то скажет, так мужики карты то и поскидывают. Ну а коли он «мрака» сказал, так можно с любой картой под него ставить. Всё равно скинет. Так и играл он с год, наверное. Кажный раз проигрывался в пух. Злится весь, психует, ругается чего-то там по-своему, а един фиг при каждой раздаче или «мрака» или «кила» объявляет. Вот я и подумал сыграть так же как и он. Вишь, получилось.

Витюня задумался – Странно он играл. А если бы он на плохой карте килу объявлял или мраку на хорошей, представляешь, как вы попасть могли?

Петрович усмехнулся – Умный. Понимаешь. Мы с мужиками цельный год этого момента ждали, да так и не дождались. А потом его куда то на другую стройку перевели, ну он и квартиру в другом месте стал снимать. Поближе, стало быть, к работе. Так он и уехал. Теперь, наверное, в другом каком-нибудь дворе свою килу с мракой демонстрирует. Вот я и решил его хитрость в турнире то проявить. Тут же проще – не за компьютером. С людьми жа играем. Эх Витюнь, редко ты во двор наш выходишь. Там такие жулики есть, так мозги запудрят – Хельмут рядом не стоял. Мрака с килой – это еще так, цветочки.

- Да, Петрович, недооценил я тебя. – Витюня всё время своего знакомства со стариком воспринимал его как недалёкого сверхазартного лудомана. Прошедший день турнира проявил Петровича совершенно с другой стороны.

На следующий день в борьбу за чемпионство и покерный браслет вступил уже Витюня. Борьба была сложной и утомительной. Увы, удача в этот день была не на его стороне. Хорошая карта на префлопе превращалась к риверу в полный отстой и Витюня, стиснув зубы, сбрасывал её в пас, надеясь на более благоприятную раздачу в будущем. Натсы не заходили. Пару раз стек Витюни опускался до критических трёх - четырёх тысяч и ему ничего не оставалось делать, кроме как идти в олл ин с префлопа, дождавшись более или менее приемлемой карты. Однако в эти моменты удача была к нему милостива, и ему удавалось удваиваться, не вылетая, таким образом, из турнира.

Петрович весь день простоял за барьером его стола и волновался за Витюню ничуть не меньше, чем вчера он волновался за себя. Даже больше. О чём он мог тревожиться вчера? Личное участие в раздачах снимало волнение не хуже любого антидепрессанта. Теперь же ему ничего не оставалось делать, кроме как смотреть на игру. Повлиять же на неё он, увы, был не в состоянии, как бы ему этого не хотелось.

В перерывы он, как мог, подбадривал Витюню. Если честно, то лишь незримое присутствие за спиной Витюни Петровича, не давало ему опустить руки и морально сдаться. Хотел он этого или не хотел, но приходилось играть аккуратно – подарок Петровича был слишком дорогим для него.

Перелома в игре, увы, не произошло – Витюне удалось пару раз собрать неплохие руки и вынудить оппонентов их оплатить, но блайнды и анте сделали своё черное дело. К концу турнирного дня, его стек составил 15 тысяч турнирных фишек. С ним он и перешел во второй день турнира. Это был очень небольшой стек. Положение усугублялось еще и тем, что во второй турнирный день блайнды подрастут еще выше, и если Витюне не повезет вновь, то второй день обещал закончиться для него очень быстро.

Следующие два дня друзья практически ничего не делали – загорали, купались, ходили по городу. Наблюдать за турниром было выше их сил – слишком много эмоций отдали они, играя и болея друг за друга в первые дни турнира. На эти два дня и сам покер, и разговоры о нём стал негласным табу для обоих.

Настал второй день турнира. И вновь Петрович с Витюней играли в разные дни. Петрович – в день 2А, Витюня – в следующий день 2В. В этот день Петровича часто пересаживали с одного стола на другой, и применить свою тактику, которая была основана на мраке и киле, ему удавалось очень редко. Однако, как бы то ни было, пару раз ему удалось-таки удвоиться, и к концу дня его стек составил чуть больше 250 тысяч фишек. Петрович был очень недоволен своим результатом – с позиции чип лидера он слетел и теперь его результаты были чуть выше средних. Витюня же, наоборот считал, что Петровичу сильно повезло – он отобрался в третий день, и это было несомненным достижением. Сам он, увы, похвастаться чем-то подобным не мог – первые часы турнира обещали расставить всё по своим местам – остаться в игре, опять же, скорее всего, ненадолго или вылететь в самом начале второго дня. Стек Витюни не позволял применять никакие мувы. Любая раздача грозила стать последней и, входя в игру, он уже просто обязан был идти до конца.

Турнир начался. За столом у Витюни сидели игроки, стеки которых превышали его собственный в несколько раз. Блайнды 250 – 500, анте – 50. Первый круг раздач принёс разочарование – карта абсолютно не хотела заходить. 3 8, 2 J, 6 9 разномастные – вот та категория рук, которые дилер раз за разом продолжал раздавать Витюне. Витюня проставил большой блайнд, но с рукой 2 9 на бет в 4 ББ малого блайнда пришлось сдаться. Следующая рука была чуть лучше – К 10. Все игроки сбросили префлоп. Большой блайнд хитро посматривал на Витюню, всем своим видом показывая, что сдаваться в этой раздаче он не намерен. В стеке Витюни оставались 14 тысяч фишек – прошедшие с начала дня всего лишь пять раздач уже успели забрать из стека Витюни почти тысячу фишек. Витюня задумался – в банке уже лежало 1100 фишек. Витюня сделал бет в 4,5 ББ – 2250 фишек. Игрок, сидевший на большом блайнде посмотрел на него настороженно. Его стек был достаточно комфортным – около 60 тысяч и рисковать особо не хотелось. Тем более, на такой руке как Q 5. Большой блайнд, сделав недовольное выражение лица, сбросил карты в пас.

Следующей рукой Витюне раздали две десятки. Это уже была приличная рука. Игрок в УТГ – пас, следующий – пас, следующий – бет 2050. Двое игроков спасовали. Игрок, сидящий перед Витюней – колл. Решение было и простым и нелёгким одновременно. Витюня передвинул все свои фишки в центр стола – Ай эм олл ин.

Малый блайнд – пас, большой блайнд – пас. В стеке игрока, открывшего торговлю, оставалось чуть более тридцати тысяч фишек. Он обвёл глазами игроков, подумал некоторое время и также объявил – Олл ин. - Игрок, сидевший перед Витюней, сбросил свою руку.

Дилер поднял вверх руку и громко произнёс – Олл ин.

Тут же к столу прибежала куча телевизионщиков, и приготовились запечатлеть очередное противостояние. Дилер, убедившись, что телекамеры на месте и получив кивок от операторов, дал команду открыть карты.

Витюня открыл свою руку, оппонент показал свою – АК. Классический коинфлип с небольшим перевесом Витюни.

Флоп – 2 9 Q. Тёрн – 7, ривер – 5. Витюня облегченно вздохнул. Жизнь немного наладилась. Теперь в его стеке было почти 36 тысяч фишек и на какое-то время можно было расслабиться.

Еще круг раздач не изменил ни ситуации за столом, ни чьего либо стека. Как по команде, весь круг игроки сбрасывали карты, давая возможность большим блайндам забирать банки.

Прошел еще час. Витюня играл аккуратно, лишь изредка позволяя себе стилить блайнды в подходящие для этого моменты. Наступило время первого перерыва. Стек Витюни снова спустился до отметки в 20 тысяч фишек. После перерыва блайнды должны были подрасти еще до уровня 300 – 600, анте 75. Положение Витюни вновь становилось шатким, снова требовалось что то предпринимать.

Пригорюнившись, Витюня подошел на перерыве к Петровичу – Проблема, старый, не идет карта, хоть что ты делай. У тебя в роду колдунов не было?

- Зачем тебе? – Петрович не понял шутки.

- Да наколдуй хоть что нибудь. Чую, если дальше так и пойдёт, то вылечу я из турнира. Идёт, понимаешь, второй день шваль какая-то разномастная. Даже заходить на ней невозможно. Устал уже. Пришли раз две десятки, слава Богу, удалось удвоиться, но чувствуется, что ненадолго.

- Да, тяжелый случай. – Петрович задумался – Ломай карту, Витюня. Куды ж деваться то.

- Это как так её ломать то? – Витюня усмехнулся – Ты чего в виду то имеешь?

- Ну, как тебе объяснить… Не смотри на неё особо то. Играй так, будто бы у тебя лучшая рука. Карты – вещь тёмная и необъяснимая. Как там она кому приходит – никто не знает. Будешь играть на плохой карте как на хорошей – сам себе её наколдуешь. Сделай что нибудь такое, – Петрович неопределённо покрутил ладонью – чтобы все за столом ошалели. И в первую очередь сама карта.

Витюня думал. Задумка Петровича не особо нравилась ему. Выигрывать следовало за счет умения, а не за счет какой то там необъяснимой глупой ломки карт.

- Не дрейфь. Глядишь, что то и получится. Всё равно же проигрывать, если всё так и будет продолжаться как сейчас. А тут хоть попробуешь. Можа чего и выйдет. Всё испробовать нужно. Сдаться - оно никогда не поздно. – Петрович ткнул Витюню в бок немощным кулачком и произнёс вполголоса – Давай, иди, сломай её.

И вновь Витюня сел за покерный стол. Первая рука – 2 9, вторая – 3 J. В следующей раздаче снова следовало проставлять большой блайнд. Фишки неумолимо утекали из стека. Дилер вновь раздал карты.

- Что ж, - решил Витюня. - ломать, так ломать.

Он прикрыл глаза и сделал вид, что смотрит в карты. Что там ему зашло – он пока не знал. Фолд, фолд… Игрок, сидящий на каттофе делает бет в две тысячи фишек. Все до Витюни – пас. Витюня, ни мгновения не подумав, переставляет до 6000 фишек. Каттоф – колл. Флоп – 7 K А В банке сейчас почти тринадцать с половиной тысяч фишек. Витюня посчитал свой стек - столько же.

- Ол ин. – Решительно произнёс он.

Оппонент, у которого в руках была карманная пара дам, сбросил свою руку в пас. Витюня потянулся к своим картам – Ошалели, говоришь… ну, валяйте, шалейте. – Он взял карты и перевернул их на обозрение всем игрокам – разномастные 5 6.

- Найс блаф. – Недовольно пробормотал оппонент, сбросивший лучшую руку.

Через пару рук Витюня повторил практически такой же приём. В очередной раз, показав соперникам совершенно неиграбельную руку, он приобрел за столом статус игрока, во что бы то ни стало стремящегося покинуть турнир как можно быстрее. Нечего было и думать, что такое безобразие со стороны Витюни могло длиться бесконечно. Оппоненты ждали карту и надеялись, что как только они её дождутся, Витюне придется заплатить по счетам. Пока же Витюня агрессивно и блефово наращивал свой стек.

К моменту следующей ключевой для Витюни раздачи ему удалось накопить чуть более сорока тысяч фишек.

Наконец, терпение игроков окончательно лопнуло. Постоянная агрессия Витюни сделало своё дело. Дождавшись хорошей руки – двух валетов на префлопе, оппонент, в стеке которого сейчас было около семидесяти тысяч фишек, сделал под Витюню бет в две тысячи фишек. Витюня, опять намереваясь либо блефовым трибетом, либо конбетом на флопе забрать банк, не глядя в карты поднимает ставку до 6000 фишек. Оппонент ставит 4-бет 12000. Витюня задумался. Дело приобретало нешуточный оборот. Пора было прекращать свои постоянные блефы. Однако, в те моменты, когда Витюня лицезрел свои карты, ничего хорошего он в них не видел. Видимо, фортуна полностью отвернулась от него.

- Русский, а ты вообще смотришь в свои карты? - Поинтересовался оппонент, который только что поставил ставку и ждал решения Витюни.

- А зачем? – Хмыкнул Витюня. – Чего в них интересного? Одно расстройство. – Он обернулся и посмотрел на Петровича. – Ломать, говоришь? Получай тогда, старый. – Витюня встал и дрожащими руками сдвинул фишки в центр – Олл ин.

Олл ин, не глядя, после 4-бета оппонента, который всеми своими действиями показывал отличную руку. … Это была не игра. Это был идиотизм чистой воды. Витюня часто видел такие глупые действия при игре он-лайн на низких лимитах, но никогда не думал, что когда-нибудь будет сам так играть. На что он рассчитывал – неизвестно.

- Русский, я же видел, что ты не смотрел в карты. Как ты можешь так играть?

Витюня пожал плечами. – Рашен покер. Или грудь в крестах или ж голова в кустах.

- Итс крэйзи покер. О, кей, ай эм колл.

Дилер вновь поднял руку, объявил олл ин и дал команду вскрыть карты.

Оппонент перевернул свои карты – валеты. Витюня, незнамо на что надеясь, перевернул с трепетом свои – о, Боже, 7 4.

Дилер выложил флоп – А 2 9. Витюня скрестил руки на затылке. Флоп совершенно не подошел ему. Спасти Витюню могло только чудо. Сейчас у него было всего невероятно жалких три процента на победу в этом розыгрыше. Мысленно он уже видел, как выходит со стола и подходит к Петровичу, который дружески похлопает его по плечу и грустно произнесет. – Не расстраивайся, Вить. Это же игра. В следующий раз повезёт больше.

Оппонент улыбнулся, но ничего не произнёс.

Тёрн – 4. Шансы Витюни на победу немного увеличились. В принципе, они были. В колоде оставались две четверки и три семерки, которые могли принести ему победу. Пять аутов. Любая карта кроме них бесповоротно вышибала Витюню из турнира, отправляя из игроков в пассивные наблюдатели.

Дилер постучал по столу, тем самым объявляя о начале сдачи ривера, сжег карту и выложил на стол последнюю карту раздачи. Витюня зажмурил глаза, бормоча про себя – Семь, четыре, семь, четыре, семь, четыре…

За столом тем временем раздался шум и чьё то – Уау.

Витюня посмотрел на стол и не поверил своим глазам – ривером дилер выложил одну из двух четвёрок, оставшихся к тому времени в колоде. Трипс четверок против двух пар оппонента – Витюня оставался в турнире, нарастив при этом стек около 85000 фишек. Теперь можно было играть спокойно и не совершать откровенно глупых действий, подвергая себя, таким образом, вылету из турнира.

- Лаки, лаки. – Недовольно произнёс оппонент, которого так не повезло в прошедшей раздаче.

Игра продолжалась. Витюня посмотрел следующую руку – два короля. Оппонент, в стеке которого теперь оставалось теперь менее тридцати тысяч фишек, был очень зол на Витюню. Было видно, что только что прошедшая раздача вывела его из себя и заставила тильтовать. Криво усмехнувшись, он поставил под Витюню бет в размере пяти ББ – 3000.

Витюня почувствовал, что соперник сейчас не в себе и, скорее всего, играет несколько неадекватно, решил переставить его в три раза – рейз 9000. Все остальные за столом – фолд.

Соперник рассвирепел – Да что ты вообще делаешь? Как ты можешь переставлять меня каждую руку?

- Рашен покер. Я же говорил. – Криво усмехнулся Витюня.

- Ай эм ол ин. – Решительно произнёс оппонент.

- Колл. – Произнёс Витюня и взглянул на дилера. Дилер кивнул – открывайтесь.

Оппонент снова показал валетов и улыбнулся - Что у тебя? 2 5 или 6 4?

Витюня произнёс – В этот раз немного лучше. – И перевернул своих королей.

- Фак, фак, фак… - Лицо соперника покраснело, кулаки сжались. Видно было, что ему сейчас хотелось крушить всё вокруг, и сдерживался он лишь невероятными волевыми усилиями.

Первой же картой дилер выложил короля. Остальные карты флопа, терна и ривера не принесли улучшения руке оппонента.

За следующие десять рук Витюне пришли пара дам, пара тузов и одномастные коннекторы, которые уже на тёрне превратились в натсовый стрит. До конца турнирного дня ему также удалось собрать несколько хороших рук и добиться их оплаты оппонентами. Турнирный день он завершил со стеком в 320 тысяч фишек. Это было даже больше, чем у Петровича.

Элизабет и Петрович искренне поздравляли друга. Витюня же недоумевал - Что это было, старый?

- Где? – Улыбался Петрович.

- Да в турнире. Такое ощущение было, что карту как прорвало. То не шло ничего, то вдруг натс за натсом попёрли. – Витюня покачал головой – Чудно как то. Непонятно.

- Так чего ж тут непонятного? Сломал ты карту, вот она к тебе и пошла. – Петрович говорил это совершенно искренне, нисколько не сомневаясь в своей правоте. – Так часто бывает.

- Откуда ты всё знаешь? Такое ощущение, что ты сам прошел и огни и воду. Дед вон рассказывал, что тебя во дворе с мужиками по рублю то играть не затащишь.

- Много он знает, дед твой. Болтает только много. Я в молодости столько играл – твоему деду и не снилось.- Отмахнулся Петрович.- Кто тогда в советское время не играл? Как на заводах зарплату выдадут, так всеми ночами игра шла. Свара, бура, храп … Во что только тогда не играли. А в поездах что творилось? Люди квартиры проигрывали, машины. Поедет такой азартный на юг, его в поезде так обуют, что он обратно на своих двоих возвращается. Я, правда, так крупно не играл, но мне тоже хватило…

- А чего же ты забросил игру то?

- Ох, брат, это цельная история. Расскажу как-нибудь, не сейчас. Пошли отдыхать, а то завтра день сложный, а у меня, хоть я и не играл, всё равно карты в глазах мерещатся.

Следующий день действительно обещал быть интересным – с этого дня турнир объединял всех оставшихся в нём игроков, а таковых было почти две тысячи, и Петровичу с Витюней теперь предстояло играть ежедневно, встречаясь друг с другом лишь в перерывах, если только судьбе не будет угодно свести их вместе за одним покерным столом.

Что-то со всеми разговорами об этом турнире мы совсем забыли обо всём остальном, что происходило с нашими героями в момент их пребывания в Америке. Кроме того, неплохо было бы, думаю, отвлечься от нудного обсуждения покерных раздач, которые, я уверен, уже несколько утомили моего читателя и направить его внимание на тему, которая не была бы связана исключительно с покером. Ведь жизнь даже самого прожженного покериста не состоит из одного только покера. Обещаю, очень ненадолго. На пару абзацев, а затем вновь вернемся к турниру. Давайте, пожалуй, поговорим об Элизабет и её взаимоотношениях с нашим Витюней. А то, как то нехорошо получается, согласитесь. Вроде бы она и рядом с нашими героями. Подразумевается, что она, вероятно, следит за их успехами и неудачами, однако, в последних страницах данного рассказа ей не посвящено ни строчки. Сейчас постараюсь исправиться.

У Элизабет последние дни выдались очень напряженными – естественно, компания Покер Старз пригласила на главный турнир WSOP-а не одного Петровича. Приехала еще масса профессионалов и не только, которые представляли Старзы в этом турнире. Каждый из этих людей был непрост. У всех были свои требования, претензия, пожелания. Так вот в обязанности Элизабет и входило исполнение этих требований приглашенных покеристов. Естественно, что она была не одним представителем компании. Но пожеланий от тех игроков, которые были закреплены непосредственно за ней, тоже хватало. Чего стоило только незнание Петровичем английского языка. Согласитесь, не за каждым столом, куда заносило Петровича, найдется игрок типа Степана Давыдова, который мог бы помочь в переводе с английского на русский и наоборот. В результате, Элизабет смогла договориться с дирекцией турнира, чтобы стол, за которым играл Петрович, обслуживал дилер, владеющий русским языком. Таких было не сказать, чтобы много, но, тем не менее, они всё же были. Поэтому, общение в турнире Петровича упростилось, а вот на Элизабет свалилось работа по постоянному отслеживанию местонахождения Петровича и замене дилера в случае необходимости. Эта обязанность в совокупности со всеми остальными так изматывала Элизабет, что к вечеру она практически не стояла на ногах. Лишь ближе к полуночи ей удавалось встретиться с Витюней, который уходил от неё поздним утром.

Совершенно неожиданно для себя самой она привязалась к этому молодому русскому юноше. Простота в общении, открытая душа, скромность, неприхотливость – вот те качества, которые выгодно отличают именно русских мужчин от всех остальных национальностей. В первые дни встреч она не слишком понимала, почему Витюня платит за неё в ресторане и не желает делить эту сумму пополам, как это было при предыдущих отношениях Элизабет с мужчинами. Не понимала, почему он чувствует себя обязанным принести ей цветы или небольшую безделушку в подарок. Однако такое внимание к своей персоне ей было приятно, и она с каждым днём всё больше привязывалась к Витюне.

Виктору также нравилась Элизабет. Америка, отдых, пляжи, рестораны, иностранка – такой курортный роман, согласитесь, даёт впечатления несопоставимые с романом в своём городе. Эти впечатления не лучше, не хуже – они просто другие. Более острые, насыщенные, спрессованные что ли. Встречи, когда ты понимаешь, что они тебя, в принципе, ни к чему не обязывают, и ты сам не знаешь как тебе относиться к этому факту. Не понимаешь, хочется ли тебе, чтобы они продолжались и далее, либо радоваться будущему беспроблемному разрыву отношений – без ругани, крик, истерики, дележа. Разрыву, который неизбежен и неотвратим. Эта постоянно присутствующая неизбежность разрыва, которая хоть и не высказывается никем, но всё равно обоими чувствуется во всём – во взгляде, в жестах, в объятиях. Оба понимают, что пройдет еще пару дней и этого человека, с которым ты так неожиданно сроднился за последние дни, больше не увидишь никогда в жизни. Поэтому те чувства, которые оба испытывают в моменты встречи, концентрируются до предела. Еще бы, за какую-то неделю нужно прожить с человеком всю жизнь. Причем такую жизнь, в которой не будет тех обывательских мелочей, которые окружают нас в обыденной повседневности. Жизнь на пике. Есть только пик отношений без их последующего спада. Может быть, именно поэтому часто такой недельный курортный роман остаётся в памяти на десятилетия, тогда как некоторые люди, с которыми иной раз встречаешься у себя в городе месяцами, выпадают из твоей памяти практически моментально после увядания отношений.

Можно еще посочувствовать Витюне - по молодости лет он всё воспринимал намного острее, нежели его подруга. Он понимал, что они с Петровичем в любой день могут вылететь из турнира и им придется тут же готовиться к обратной дороге, а если даже им повезет и им удастся дойти до финального стола, то всё равно остается лишь три – четыре дня до окончания их отдыха в Америке.

- Скажи, Элизабет, а что будет с нами потом?

- С кем с нами? – не поняла вопроса Элизабет.

- Ну, с тобой, со мной. Потом, после того, как турнир закончится.

- Ну как что будет. Разъедемся по домам. Ты к себе в Россию, я к себе.

Витюня загрустил. Это было заметно, и Элизабет поспешила успокоить его.

- Послушай, Вить. Мы с тобой прекрасно провели время, но всему же приходит конец, ты же понимаешь, поэтому, чего об этом вообще думать? Наслаждайся тем, что есть, а не грусти от того, что будет. – Элизабет погладила Витюню по волосам. – Не думай об этом.

- Да как же не думать то? Представляешь, вот мы сейчас здесь и с тобой, а завтра нас раскидает по миру, и мы больше никогда не увидимся.

- Ну а ты что предлагаешь? Переедешь в Америку? Или я должна переехать к вам в страну, где до сих пор медведи по улицам ходят?

- Ну, положим, медведей у нас давно уже нет. А насчет переезда … не знаю я. Можно же что-то придумать.

- Что ты придумаешь? Ты пойми, что у наших отношений нет никакого будущего. Тебе 21, мне 28. Ты живешь в России, я на другом конце земного шара. Ты хоть понимаешь, какие это препятствия? Мы с тобой, если подумать, по сути, и не знакомы вообще. И потом, тебе не кажется, что тебе еще рано заводить серьезные отношения? Виктор, ты не обижайся на меня, а подумай о том, что я тебе скажу. Ты молодой симпатичный мальчик. Пользуйся своей молодостью, пока есть возможность, а не стремись загнать себя в кабалу семейных отношений. Встань на ноги, заработай на жизнь, найди себя в чем-нибудь. В покере или в другом деле, это совершенно не важно. Молодость – она для того и даётся, чтобы, испробовав всё, найти то, к чему лежит душа. Я уверена, что мужчине до тридцати лет вообще не стоит помышлять о женитьбе. Ни к чему хорошему это обычно не приводит. Женится такой вот ранний в двадцать лет, дитё сразу народит, и давай потом таскаться по каждой юбке. Не нагулялся, мол, он. Понимаешь, о чем я?

- Понимать то я понимаю. – Витюня задумался. – Я одного не пойму. Зачем тогда начинать какие-то отношения, если у них нет будущего, как ты говоришь?

- Как ты всё усложняешь. – Элизабет недовольно покачала головой.- Ты мне скажи, тебе хорошо со мной?

- Конечно.

- Ну, вот и всё. И мне хорошо с тобой. Для этого и встречаемся. Ладно, хватит ни о чём разговаривать. Через час пора на работу бежать.

Вот такой разговор произошел утром перед третьим днём турнира. Разговор Витюне не понравился, хотя он и понимал, что Элизабет права в своих словах.

…

Третий день турнира прошел достаточно скучно. Оба – и Витюня и Петрович имели достаточно комфортный стек выше среднего и ни одному из них рисковать особо не хотелось. Витюне пару раз повезло со столом. Те игроки, которые имели стеки сопоставимые по величине с Витюниным, затайтились, предоставив право Витюне играть очень агрессивно, собирать их блайнды, плюс вышибить из турнира пяток коротышей. В результате, Витюне удалось стать за этими столами явным чип-лидером и на откровенную конфронтацию с ним оппонентам идти теперь было очень рискованно.

Петрович вновь применил свой приём с мракой и килой – за текущий день его не пересадили со стола ни разу, соперники, хоть и менялись, но задерживались за столом подолгу и чередование блефовых действий с правдивыми принесло свои дивиденты.

В общем, всё складывалось всё как нельзя лучше для наших героев, и перейти на следующий день турнира им удалось практически с одинаковыми стеками – у Витюни стек составлял 615 тысяч фишек, у Петровича – 720 тысяч фишек.

Четвёртый день турнира обещал быть очень сложным – в турнире оставалось около тысячи человек. Семьсот двадцать три человека должны были попасть в призы, как минимум, удвоив свой турнирный взнос. Все игроки начинавшие день надеялись пережить бабл и как минимум попасть в призовую зону турнира. Естественно, что грёзы о финальном столе турнира были у всех.

Началась сверхаккуратная игра. Витюня терял блайнд за блайндом, постепенно растрачивая свой стек. Петрович же наоборот, видя, что все игроки утихомирились и перестали проявлять агрессию, сам заиграл сверхагрессивно, раз за разом обьявляя килу и собирая блайнды. Сумасшедшего старика остановить было сложно – уж слишком много у него было в стеке фишек, и слишком высока была цена ошибки.

Через четыре часа после открытия четвертого дня, прямо перед вторым перерывом, игроки за столами и зрители за барьерами вдруг неожиданно зааплодировали. Некоторые игроки даже встали со своих мест и продолжали хлопать стоя. Петрович не понял что произошло. Он озирался по сторонам, ожидая увидеть известную всем личность, которой, вероятнее всего, все и рукоплескали, но таковой в пределах видимости не наблюдалось.

- Что случилось? Чему все радуются?– Спросил Петрович у дилера.

- Все кто остались, попадают в призовую зону. Поздравляю. – Искренне произнёс дилер. – Это отличное достижение.

Четвертый день, в итоге, завершился. Стек Витюни был настолько мал, что снова предстояло рисковать. В итоге, Витюня вылетел в пятый турнирный день на 148 месте, положив в свою копилку около семидесяти тысяч долларов. Это было прекрасное достижение для молодого парня. Пятьдесят тысяч, как мы помним, ему подарил Петрович, семьдесят он заработал в турнире. Из Америки Витюня возвращался довольно таки состоятельным человеком. Как он вылетел? Да, собственно, стандартно для его стиля игры – он снова дождался того момента, пока блайнды чуть ли не полностью опустошили его стек и, запушив, проиграл ол ин. Ошибочная ли такая стратегия? Отчасти, несомненно. Чтобы играть на попадание в финальный стол необходимо не давать блайндам беспрепятственно съедать свой стек, а пытаться играть в более агрессивном стиле. Но давайте подумаем, как это сложно сделать, когда продвижение вверх по призовому списку всего лишь на одну позицию приносит тебе несколько тысяч долларов. Чтобы не обращать внимания на сумму выигрыша в таком турнире, нужно совершенно абстрагироваться от денег. Это возможно лишь в двух случаях – либо внесенный тобой турнирный бай ин должен быть для тебя смехотворной суммой, либо деньги тебя не должны интересовать принципиально. Увы, Витюня не соответствовал вышеописанным параметрам. В турнире он играл лишь потому, что так захотел Петрович. Будь его воля, то перед турниром Витюня вообще предпочел бы просто получить бай ин, а не рисковать огромной для него суммой.

А что Петрович? Петрович снова тащил. Он перешел в шестой день, затем в седьмой имея средний на тот момент стек. Что это было? Удача? Несомненно. Но, согласитесь, в таком турнире одной лишь удачи недостаточно. Правда, с уверенностью можно сказать и еще одну фразу – одного мастерства в таких турнирах также недостаточно. Следовательно, согласимся с тем, что мастерство, пусть и несколько нестандартное, в совокупности с огромной удачей привели Петровича к столь высокому месту в этом турнире. Всего шестьдесят один игрок остался за столами. Семь с половиной тысяч человек боролись за призы в турнире, и теперь оставался лишь один из каждой сотни. И наш Петрович невероятным образом стал одним из счастливчиков, которым предстояло бороться за внушительные деньги.

К середине седьмого дня в турнире оставалось всего тридцать шесть человек. Именно тогда случилось событие, о котором в последнее время мечтал Петрович – его встреча с Брансоном. Да, великий Дойл Брансон также добрался в турнире до настоящего момента. После очередного переформирования, к столу Петровича подъехала коляска, в которой сидел ни кто иной, как его кумир.

- Дойл – прошептал Петрович и уставился на Брансона. Наконец-то ему удастся сразиться за одним столом с великим профессионалом покера.

Взгляд Петровича и его улыбка были столь выразительны, что Брансон не понял, почему его появление вызвало у старика, сидевшего напротив него такой восторг. Он, конечно, привык купаться в лучах славы, но не до такой же степени, чтобы люди впадали практически в ступор от его вида.

- Что со стариком? – Поинтересовался он у дилера. – Почему он на меня так смотрит?- Дилер перевел вопрос Петровичу.

- Так это же Дойл Брансон. Я же его часто по телевизору смотрю. Всегда хотел с ним познакомиться. Мы ж с ним практически ровесники и оба в покер играем. Хороший он старик. Нам бы с ним пообщаться, так сказать, с глазу на глаз, поговорить о делах наших стариковских. - Расплылся в еще более широкой улыбке Петрович.

- Ясно. – Дилер обернулся к Брансону – Ваш почитатель. Фанат. Пообщаться с Вами хочет.

- Как его имя?

- Никола – снова заулыбался Петрович. Еще бы - сам Брансон обратил на него внимание.

- Гуд лак, Никола. Если найдете меня после турнира, то я думаю, что смогу уделить вам несколько минут.

- Конечно, найду. – Петрович был доволен. Совсем скоро ему удастся пообщаться со своим кумиром.

Турнир продолжался. Ближе к вечеру в турнире осталось всего тридцать человек. Петрович пока держался, но, увы, его стек таял с каждой раздачей. Изрядно помог ему в этом, как не прискорбно слышать, именно Дойл Брансон. Почему то именно Дойл не поддавался на уловки Петровича и читал его как открытую книгу. Любой блеф, направленный в сторону Брансона, был обречен на провал. С неизменной улыбкой на лице Брансон раз за разом принимал исключительно верные решения. Петрович злился, анализировал свои проигранные раздачи, но понять, почему Брансон видит его насквозь, не мог. Казалось, что он изначально видит силу руки Петровича. Да, это был сильнейший соперник, который больше всех впечатлил Петровича в этом турнире.

- Как ты видишь когда я блефую? – Задал вопрос Петрович?

- Опыт. – Улыбнулся Дойл.

Петрович затильтовал. Именно тильт и выбил его из турнира. Дождавшись, руки когда ему зашли карманные девятки, на бет с УТГ и рейз Брансона, который последовал вслед за этим, Петровичу почему то показалось, что его рука обязательно должна усилиться на флопе. С чем была связана эта уверенность? Да ни с чем. Она просто обязана была усилиться – ведь он столько фишек проиграл именно Брансону. Дождавшись своего хода, Петрович объявил ол ин и Брансон показал ему на вскрытии карманных тузов. Увы, флоп, тёрн и ривер прошли мимо Петровича. Тридцатое место принесло ему выигрыш около трехсот тысяч долларов.

Надо было видеть, однако, как рукоплескали Петровичу те двадцать девять игроков, которые продолжили борьбу дальше. Сам Брансон приподнялся со своего кресла и пожал руку Петровича, попросив того обязательно найти его после турнира для разговора.

Петрович уходил под аплодисменты игроков и всего зрительного зала. Зрители кричали «Браво». Старик, который добрался до столь внушительных призовых, однозначно был героем в их глазах. Брансон, конечно, также был героем, но к его геройству уже все привыкли.

Витюня, дождавшись пока Петрович добредет до него, крепко обнял его и приподнял над полом.

- Ну, старый, ты вообще… Гений, ас, гуру … - Витюне не хватало эпитетов для того, чтобы выразить своё восхищение. – Ну, ты дал…

Петрович стоял, понуро опустив голову. Он был очень недоволен – по его мнению, он проиграл в турнире. Еще бы - Петровичу наплевать было на выигрыш. Было только два места в турнире, которые, по его мнению, он мог занять – первое и не первое. То, что тридцатое место принесло ему огромную сумму денег, было ему совершенно безразлично. Он об этом совершенно не задумывался и узнает о сумме выигрыша лишь при его получении. Вероятно, именно это наплевательское отношение к деньгам и привело его к столь высокому достижению. Лишь одно обстоятельство смягчало его горечь поражения – он проиграл самому Брансону.

- Ты чем недоволен то? – Недоуменно спросил Витюня, видя в глазах Петровича не радость, а недовольство.

- А чему радоваться то? Проиграл же. – Петрович покачал головой. – Хитрый он больно. Ты представляешь, чего бы я ни делал, так он как будто мысли мои читает. Я говорю «мрака» на хорошей карте, а он сбрасывает. Говорю «кила» на плохой, а он всё равно ставку повышает. Как так можно? Не понимаю. Может он этот, как его… экстрасекс?

- Я тебя предупреждал, Петрович, что твои мрака с килой здесь не со всеми проканает. Профессионалы тебя быстро просчитают.

- Ну, Хельмут то вон не прочитал жа…Хотя, невнимательный он какой то – очки тёмные, музыку в наушниках гоняет во время игры. Нельзя же так. Сосредоточиться же нужно. Вот Брансон, конечно, молодец. Голова. И не отвлекается совсем. Знай только, улыбается, чего бы ни произошло. Уважаю. Ладно, хоть я ему проиграл.

- Хренасе ты проиграл. Совсем ты, гляжу, чумной. Тридцатое место в таком турнире выиграл. Всем бы так проигрывать. Ладно, пошли отдыхать. Хватит уже здесь торчать. Я за последние два дня во как – он провел ребром ладони по горлу – нагляделся.

- Погодь, не торопись. Мне еще с Брансоном покалякать нужно. Больно уж мне интересно спросить его как же он мои карты видел.

- Какой Брансон, старый? Нахрена ты ему сдался то? Да он с тобой и разговаривать то не будет. Пошли, говорю. Нашелся тут собеседник для Брансона.

- Погодь, говорю. – Петрович стоял как вкопанный. – Мы же договорились с ним побалакать. Вот и подождем его. До конца дня всё равно уже немного осталось. Стой тута. Со мной пойдешь. Будешь мне переводить, чего он скажет. Я всё равно по ихнему ни бельмеса не понимаю.

Витюня недоверчиво покачал головой. В то, что Брансон бросит все свои дела и будет общаться с Петровичем он, естественно, не верил.

Брансону также удалось продержаться в турнире недолго. Он вылетел вслед за Петровичем на двадцать девятом месте. Вылетел достаточно обидно, но таков уж он, покер - с флопа Брансону зашел стрит, его сопернику – сет. Брансон, видя, что оппонент колирует его ставки, ставил на каждой улице вплоть до ривера. Ставил много – практически в пот. Ривером борд спарился, и на олл ин оппонента Брансон просто обязан был ответить – у него оставалось уже слишком мало фишек, чтобы выбрасывать свою руку в пас.

Оставшиеся игроки снова рукоплескали стоя, провожая легенду покера. Двукратный победитель главного турнира WSOP-а, обладатель десяти браслетов мировой серии покера, человек, который вознёс покер на небывалую высоту, сейчас покидал турнир. Покидал со своей неизменной открытой улыбкой, кланяясь игрокам и зрителям. Судя по его веселому настроению, Брансон ничуть не был огорчен, хотя, подозреваю, что на самом деле это было не совсем так.

Петрович, выждав момент, когда Брансон закончил давать интервью корреспондентам, схватил Витюню за рукав – Пошли, пошли быстрее, пока не ушел.

- Куда ты всё ломишься то? – Недовольно спросил Витюня.

- Дык как куда? К Брансону. Пошли быстрее. – Не дожидаясь ответа Витюни, Петрович быстрым шагом зашагал к Брансону, ловко протискиваясь сквозь толпы зрителей. Витюня сморщился и недовольно вздохнул. Деваться было некуда – оставлять Петровича в столь знаменательный для него момент было негоже.

Петрович подобрался к Дойлу со спины и скромно кашлянул, привлекая внимание. Дойл обернулся и увидел Петровича, смущенно переминающегося с ноги на ногу.

- Я это… я поговорить хотел. – Петрович неожиданно покраснел. – Договаривались же мы с вами.

Брансон, конечно же, его не понял, но, увидев своего недавнего соперника, почему то искренне обрадовался.

- О, коллега, рад вас видеть. Как видите, я тоже – Брансон развел руками – ненамного дольше вас задержался. Жаль, конечно, но тут уж ничего не поделаешь. Не повезло. Впрочем, как и вам. Ну да чего мы тут стоим? Предлагаю посидеть где-нибудь и отметить окончание турнира для нас. Как вы на это смотрите?

Витюня перевел. Петрович радостно закивал головой. Предложение Брансона было как нельзя кстати – у Петровича появлялась отличная возможность поговорить со своим кумиром.

- Ну и отлично. Прошу за мной. Здесь, этажом выше, есть восхитительно уютный ресторанчик с прекрасной кухней. Вот туда я вас и приглашаю.

До лифта шли долго – то и дело на пути Брансона возникали люди с ручками и фломастерами, которые просили дать его автограф. Дойл никому не отказывал и расписывался везде, где его просили – в тетрадях, на книгах, на майках. Петрович также не был обделён вниманием – человек десять взяли автограф и у него. С каждым автографом Петрович горделиво надувался – он прямо таки чувствовал свою значимость. Витюня посмеивался, глядя на старика, но тактично молчал.

В зале ресторана было свежо и уютно. Брансон сделал заказ на троих по своему вкусу.

- Давно играешь, Никола? – Поинтересовался он у Петровича. Витюне пришлось работать переводчиком.

- Давно. Почитай уж – Петрович закатил глаза к потолку и начал загибать пальцы – четыре, али пять месяцев будет.

Брансон поперхнулся. – Пять месяцев, и ты уже приехал на ВСОП? Фантастика. Ты, наверное, очень богат?

- Да какое там… Был недавно богат – шесть миллионов у меня было, но уже потратил все. – Петрович поморщился – Да и то – зачем старику столько денег? Ведь правильно, Дойл?

- Ну, в общем, да. Хотя, потратить шесть миллионов … Удачные вложения? Производство? Банкротство во время кризиса? – Дойл с интересом взглянул на собеседника, который, по его мнению, совсем недавно потратил шесть миллионов долларов. Витюня, переводивший слова Петровича, сначала намеренно не хотел называть слова «рубли», дабы придать Петровичу больший вес в глазах Брансона, но потом всё-таки прояснил ситуацию. Брансон утвердительно покачал головой – потратить двести тысяч долларов особого труда для него не составляло. – А всё-таки, куда, если не секрет, ты деньги потратил?

Петрович взглянул на Витюню и неопределенно пожал плечами – Да так, потратил и потратил. А ты сам-то давно играешь?

Брансон кивнул. – Более пятидесяти лет.

- Ого - Петрович присвистнул, но, подумав, хитро спросил у Брансона. – Пятьдесят лет на игру. Не жалко потраченного времени?

- Ты знаешь, нет. Пусть в покере, но я всё-таки стал первым. И, как видишь, вполне успешно играю до сих пор. Хорошая игра. Я раньше спортсменом был. Хорошим спортсменом, но из-за травмы не сложилось. А если бы даже и удалось достичь каких – либо высот в спорте, то какой мог бы быть спорт в наши годы? А в покере, гляди, мне уже почти восемьдесят, а я всё еще за столом. Так, наверное, и умру с картами в руках.

Петрович внезапно загрустил – перед ним сидел великий человек, который действительно добился очень многого. А чего за свою жизнь добился сам Петрович? В принципе, ничего. Все свои рабочие годы он провёл на стройке, командуя такими же разгильдяями, как он сам и подстраиваясь под вышестоящее начальство, которое в основной своей массе было ничуть не лучше и не умнее самого Петровича. Родился, работал, вышел на пенсию и всё, тупик. Можно готовиться к смерти, которая застанет его в холодной постели в одинокой, неуютной, ободранной однокомнатной квартире. (Петрович зябко передернул плечами). И вот, когда уже казалось было, что всё в жизни Петровича уже полностью предрешено, жизнь под закат совершенно случайно преподнесла ему бонус в виде поездки в Америку, и за этот бонус Петрович должен был быть благодарен лишь двум вещам – картам и фортуне. А если бы не покер? Если бы не Брансон? Если бы не телепередачи, которые подтолкнули Петровича к игре? Где бы он сейчас был? Дома, во дворе или в поликлинике, а больше то и негде. Петрович поделился своими мыслями с Брансоном.

- А это всё потому, что ты сам в себя всю жизнь не верил. Что ты вообще пытался в жизни своей достичь? Какие цели перед собой ставил и всё ли сделал для того, чтобы их добиться? Я это сейчас даже больше не для тебя говорю, а ради вот этого молодого человека. – Брансон ткнул в Витюню пальцем. – Потому, что, именно у него всё еще впереди. Именно он сейчас на флопе и итог почти всей будущей раздачи зависит только от него. А мы с тобой находимся на ривере своей жизни и нам остаётся лишь дождаться окончания торговли и раскрыть свои карты. А ты… ты всю свою раздачу сыграл как фиш, но на ривере тебе выпал единственный в колоде аут. Так бывает. Нечасто, но бывает.

- Что это я как фиш то сыграл? Чего я, играть, что ли не умею? – Петрович внезапно обиделся.

- Не в этом дело – попытался обьяснить Брансон свою мысль. – Как бы тебе доходчиво сказать… Я же не про покер, я про жизнь в общем тебе говорю. Вернусь опять к жизненным целям. Вот ты, говоришь, всю жизнь на стройке проработал. А вот когда ты на неё с самого начала еще молодым шел, в самом начале своего трудового пути, ты какие цели перед собой ставил?

- Да какие цели… Работать, приносить пользу обществу. – Петрович не понимал, куда клонит Брансон.

- С обществом всё понятно. Ты про себя расскажи. Пришел ты на стройку рабочим. Так?

- Ну а кем же еще, конечно рабочим. – Петрович кивнул, соглашаясь.

- Так вот скажи мне, Никола, было ли у тебя в тот момент желание стать президентом своей строительной компании, подняться до самых высот, или же может у тебя было желание вникнуть в суть строительства, а потом открыть свою подобную компанию?

- Дирехтуром то? Не было у меня такого желания. Кто меня им поставит? Чтобы им стать, нужно и образование иметь и вообще больно умным быть. – Буркнул Петрович.

- А ваш президент компании, он что, сразу родился таким – умным, с образованием или же постепенно шел к этому – учился, старался?

- Ну, дак знамо дело, конечно учился.

- А тебе-то кто мешал учиться?

- Дак не хотел я учиться то.

- А работать, значит, ты хотел?

- Кто ж работать то хочет? Конечно, не хотел. А куда деваться? Надо же и деньги зарабатывать. Как без работы и без денег жить?

- Вот про что я тебе тут и толкую. Учиться ты не хотел, работать ты не хотел. Всю жизнь ты занимался тем, чем не хотел заниматься. Так?

- Ну, так получается.

- Ну и подумай, кто же ты после этого, как не фиш? Тебе самому-то своей жизни не жалко? Жизни, в которой ты занимался только лишь тем, чем не хотел заниматься. Ты вот меня спросил, не жалко ли мне пятидесяти лет, потраченных на игру. Так вот, все пятьдесят лет, которые я играю в покер, я этого хочу. Хочу, потому, что мне это нравится, это моё – то, чем я всю жизнь занимался и хотел заниматься. Всю жизнь я в движении – что-то учу, переосмысливаю, меняю свой стиль игры, что-то пытаюсь взять у хороших соперников. Это работа еще похлеще, чем на стройке, но она мне нравится. Вот так то. А ты говоришь, игра… Ты когда-нибудь проигрывал все свои деньги в карты?

- Проигрывал.

- Ну и как у тебя были ощущения?

Петрович поморщился. Воспоминания были не самыми лёгкими.

Брансон хмыкнул. – Теперь представь себе, что я несколько раз оставался без гроша в кармане. И всё равно, даже в те моменты меня не покидала уверенность, что я играю лучше, чем многие, и что настанет то время, когда фортуна переменится и настанет удачная полоса в моей жизни. Уверенность в конечном результате и постоянное движение вперед – вот в нашей жизни путь к успеху. И не только в покере, а в любом деле.

Петрович задумался. Слова Брансона затронули его за живое и дали массу мыслей, которые предстояло обдумать. В чем-то Брансон был прав. С чем-то Петрович был не полностью согласен, но общая суть разговора, несомненно, была истинной.

На некоторое время за столом повисло молчание. Витюня также обдумывал речь Дойла, и этот монолог Брансона многое расставил по местам в его мыслях. Странное дело, но от разговора с Брансоном в Витюне возникло желание действовать, играть, бороться, не считаясь с временными трудностями и поражениями. Выбрать свою цель в жизни и идти вперед, шаг за шагом приближаясь к её осуществлению. Оставалось только выбрать правильную цель…

Принесли заказанный десерт. Дойл, отставив в сторону ложечку, предложил Петровичу. – Кстати, сегодня в Белладжио намечается неплохая игра. Как, Никола, нет желания присоединиться? Я вас приглашаю.

- В покер?

- Да, в безлимитный холдем.

- На деньги? – Уточнил Петрович.

- Естественно.

- Нет, - покачал головой Петрович – я на деньги в карты не играю.

Брансон засмеялся. - Ну что ж, нет, так нет. – Он обратился к Витюне – Не давай ему больше играть. Что-то хорошее из этого вряд ли выйдет. Стар он уже обучаться. Пусть выигрыш свой тратит, а в покер больше не лезет.

- Да я так, собственно, и предполагал. Хватит ему покера.

- Кстати, Дойл, – перебил Петрович – А как же ты меня всё-таки вычислил, когда я под тебя блефовал? Словно все мои карты видел.

- Как вычислил? – Брансон задумался. – Я тебе и объяснить то полностью не смогу. Интуитивно. Но один теллс на тебя сто процентный. Обрати внимание на свою левую руку. Ты когда уверенно играешь с хорошей картой, то ладонь у тебя раскрыта, расслаблена. То есть, ты совершенно уверен в своих картах. А вот когда блефуешь, так тут наоборот – сжимаешь её в кулак. В принципе, этого вполне достаточно, чтобы обуть тебя хорошенько. Собственно, так всё и произошло.

Петрович приподнял со стола ладонь на уровень глаз. – Вона оно как… Говоришь, сжимаю её при плохих и открываю при хороших. Так это, оказывается, ты виновата, что я проиграл? Дела… - Он взглянул на Дойла. – Хороший ты человек. Добрый. Жалко, что поздно меня жизнь с тобой свела. Глядишь, и жил бы я по-другому. Слушай, а приезжай ко мне в гости. В Россию, в Бессонов. Приедешь? Встретим как надо.

Витюня даже поперхнулся. – Ты чего делаешь, старик, какой к чёрту Бессонов? Как ты его встретишь-то как надо? Ты вообще понимаешь, что ты тут барагозишь?

- Ты давай переводи. Встретим как надо. Я сказал. – Настойчиво произнёс Петрович.

- Что вы ругаетесь? Что – то я не пойму. – Брансон посмотрел на Витюню. – Что случилось?

- Да ничего не случилось. Он вас в Россию в гости приглашает.

- В Россию? Будь я помоложе, то обязательно бы приехал. А сейчас – извините, нет. Не до путешествий. Пусть он лучше сам ко мне по случаю приезжает. – Брансон попросил официанта принести ему ручку и листок бумаги. Затем написал что-то на ней и отдал её Петровичу. – Я там телефон написал и электронную почту. Надумаете – приезжайте. Правда, приезжайте.

- Обязательно, приеду, если Бог даст. – Петрович растрогался. – Спасибо тебе.

Внезапно у Витюни позвонил телефон. Звонила Элизабет. – Вы куда пропали? Я обыскалась вас уже. Турнирный день закончился. Где вы есть?

- Да мы здесь, этажом выше. – Витюня сказал название ресторана.

- Ждите меня там. Никуда не уходите. Сейчас я поднимусь.

- Хорошо. Ждём.

- Кто это был? – Спросил Петрович.

- Элизабет. Недовольная какая то. Сказала сейчас подойдёт.

Через пять минут к столу подошла Элизабет и поздоровалась со всеми.
- Виктор, можно тебя на минутку. – Словно извиняясь, произнесла она.

Виктор, попросив прощения у Брансона, вышел из-за стола и подошел к Элизабет.

- Что случилось?

- Ты понимаешь, Виктор – Элизабет замялась – я даже не знаю, как тебе сказать… Из турнира вы с Николой Петровичем вылетели. – Элизабет внезапно замолчала.

- Ну да, вылетели. Что уж тут поделаешь.

- В общем, руководство компании решило, что дальше оплачивать ваше пребывание в отеле нецелесообразно. Вы, конечно, можете остаться, но дальнейшее пребывание будет оплачиваться Вами полностью за свой счет. Если же вы принимаете решение уехать, то мы предоставляем вам автомобиль до Лос – Анжелеса. Вылет можем сейчас забронировать на завтрашний рейс в 16-25. Ты, пожалуйста, посоветуйся с Николой Петровичем. Если примете решение уезжать, то сам понимаешь, дорога длинная. Вам уже пора собираться. Машина будет через два часа.

- Вот оно как. – Витюню ошарашило известие о быстром отъезде. – Я, честно говоря, думал, что можно будет хотя бы до финалки остаться.

- Ты пойми, Вить. – Элизабет взяла Витюню за руку. – Это же бизнес. Ни один хороший бизнесмен не будет тратить лишние деньги.

- Это я понимаю. Ладно, пойду я с Петровичем посоветуюсь. Сейчас и решим – останемся или уедем.

Витюня подошел обратно к столу. Странное дело, но за столом шло бурное общение. Ни один из общающихся не понимал языка своего собеседника, но вот надо же, каким-то образом старикам удавалось понять друг друга.

- Слушай, Петрович. Нам нужно решать. Турнир для нас кончился. Поэтому, нам нужно или уезжать или же оставаться, но уже за свой счет. Что решаем? – Витюня смотрел на Петровича, ожидая его решения.

Петрович не торопился с ответом – А ты сам-то как хочешь?

- Я-то … Мало ли как я хочу. Ты у нас ВИП-персона, ты и принимай решение.

- Поехали, Витюнь, домой. Хватит уже, нагостились. Пора уже и чур знать. В турнире поиграли, Брансона повидали. Айда обратно.

- Ну, что ж, – Витюня погрустнел – домой, так домой. Собирайся тогда. Прощайся. Через два часа отъезжать.

Витюня объяснил ситуацию Брансону, и, поблагодарив его за общение, направился к Элизабет, оставив Петровича прощаться.

Элизабет стояла в стороне и с нетерпением ждала, пока подойдет Витюня. Увидев, что он прощается с Брансоном, она поняла, какое решение приняли русские друзья. Ей неожиданно стало очень грустно. Предстояли нелегкие минуты прощания с Витюней. Элизабет отвернулась и вытерла так не вовремя выступившие на глазах слёзы.

Виктор подошел темнее тучи. – Элизабет, я с Петровичем поговорил. Он домой собрался.

- А ты сам что решил? Уезжаешь или еще остаешься? – Элизабет с надеждой посмотрела на Витюню.

- Я бы остался. Правда. Но сама подумай – куда он без меня? Он же как ребенок малый. Как он один до нашего Бессонова доберется? Нет, это не вариант. Придется с ним уехать.

- Жаль. Что ж, придется прощаться. – Элизабет горестно вздохнула.

- Как прощаться? – Недоумённо спросил Витюня. – Ты же сказала, что мы уедем на машине. Я так надеялся, что ты нас обратно и отвезешь. Разве нет?

- Нет. У меня не получится. Вы же не одни ко мне прикреплены. Двое моих подопечных еще в игре. У вас будет другой водитель. Да, если честно, может быть так и лучше. Как там у вас в России говорят – «Долгие проводы – много слёз»?

- Почти.- Криво усмехнулся Витюня. - Получается всё? – Витюня нахмурился.

- Что всё?

- Всё, конец нашим отношениям?

- Ну, Виктор, это уже от тебя будет зависеть. Ты же у нас мужчина. Надумаешь – приезжай. Телефон мой у тебя есть. Вот тебе еще моя визитная карточка. Там всё, что нужно есть. Решишь, что нужно связаться – свяжешься. Кстати, вы выигрыш то получили?

- Я получил. Петрович – нет пока. Некогда ему. Сама видишь.

- Вижу. Получить не забудьте. Да, и я там договорилась, что деньги по чеку тебе выдадут в турнирной кассе. Все необходимые документы Никола Петрович еще в первый день подписал. – На минуту повисло неловкое молчание. Элизабет еще хотелось, что – то сказать Витюне, но слова как-то не находились. - Ладно, Виктор, побегу я. Через два часа будьте в номере. Пока. – Элизабет чмокнула Витюню в щеку и, боясь расплакаться, отвернулась от него и быстрым шагом вышла из ресторана.

Витюня было хотел пойти за ней, окликнуть её, попрощаться как то по-другому, более тепло, но что он в настоящее время мог сказать Элизабет? Дать обещание приехать? Обнадёжить её Витюня, увы, не мог.

- Вот, чёрт. Как то всё неправильно получилось. – Пробормотал он себе под нос и, непроизвольно сжав кулаки, подошел обратно к столу.

Петрович и Брансон прощались. Крепко обнявшись, они похлопывали друг друга по плечам и желали друг другу удачи и здоровья каждый на своём языке. Странно, но за какой-то час, который они провели в ресторане, у каждого из них возникло искреннее расположение друг к другу. Почему так произошло – непонятно, но согласитесь, бывает иногда такое, что доселе совершенно незнакомый тебе собеседник внезапно за каких-то полчаса разговора с ним становится тебе ближе по духу, чем, скажем, товарищ, которого ты знаешь с сопливого детства.

- Ладно, старый, хорош лобызаться. Пошли уже. Нам еще в кассу нужно заскочить – карманы свои порадовать.

Попрощавшись с Брансоном, друзья получили причитавшиеся им призовые и стали собираться в путь – дорогу. На душе было тягостно. Петрович вздохнул.

- Чего вздыхаешь то? – Не понял расстройства Петровича Витюня. – По Брансону что ли уже соскучился?

- При чем тут Брансон то? – Отмахнулся Петрович. – Я вот чего думаю – я ведь в Америке, да и вообще за границей то впервые.

- А вздыхаешь то чего? Наоборот радоваться должен – побывал же.

- Чему ж тут радоваться? Это у тебя еще вся жизнь впереди. А доведётся ли мне еще раз сюда приехать – это еще вопрос.

- Ладно ты хныкать, Петрович, вон возьми того же Брансона – ему восемьдесят, а он своих позиций не сдаёт – живёт, в покер играет. Ты ж почти на десять лет его младше. Так, что у тебя в запасе еще уйма времени. Тем более, что ты теперь старикан богатый. Работать тебе не нужно. Можешь здоровьем своим заняться. Зубы вон себе вставь, пищу здоровую ешь. А домой приедем – возьми подружку и на юга махни. – Витюня хохотнул. – Ты теперь жених видный. Продли свой отдых. Если так жить, то до стольника запросто дотянешь. Можно сказать, что ты еще только две третьих своей жизни то и прожил. Так кто ж тебе мешает оставшуюся жизнь с удовольствием прожить? Займись чем-нибудь. Домик вон в деревне на свежем воздухе купи, кур, уток заведи.

- Охальник ты, Виктор. Я с тобой серьёзно, а ты смеёшься надо мной – зубы, юг, подружку еще приплёл – Петрович недовольно покачал головой.

- Чего это я над тобой смеюсь то? Просто зря ты нюни то распустил. Ты одно пойми – сколько бы тебе еще жить не осталось, но ты теперь имеешь возможность прожить эту жизнь так, как тебе этого действительно хочется.

- Да уж… - Петрович задумался. – А ты, наверное, прав. Просто расстроился, видимо, что уезжать пора, вот всякая чепуха в голову и лезет. Слушай, а может и взаправду мне на юг махнуть, как приеду? Больно уж мне купаться понравилось, а чего мы здесь – пару раз, наверное, в бассейн то и вышли.

- Чего ж не махнуть то? Езжай, конечно. Погрейся, позагорай, покупайся. А то еще, давай тебе по интернету санаторий нормальный подберём. Заодно и подлечишься.

- Подумать нужно. А ты-то со мной поедешь?

- Нет, Петрович. Мне теперь не до поездок. Начальный капитал благодаря тебе я заимел, Теперь нужно думать, как его преумножить. Начинаю сознательную жизнь бизнесмена. С друзьями поговорю, по интернету пошарюсь, с отцом посоветуюсь. Авось и выгорит какая – никакая идейка. Я, понимаешь, всегда об этом думал, но думал несерьёзно – денег-то у меня не было и не ожидалось. А теперь нужно будет этим делом серьёзно заняться. Не с бухты – барахты. Профукать эти деньги проще, чем заработать.

Внезапно в номере зазвонил телефон. Витюня взял трубку и произнёс в неё пару английских фраз.

- Готов?- Он посмотрел на Петровича, который застегнул свой чемодан. – Пошли тогда вниз. Машина подана, Сэр Пердункофф. Давай сюда свой чумодан.

- Погодь, Витюня. Сядь, посидим на дорожку. А то удачи в дороге не будет.

В этот раз Витюню с Петровичем вёз до Лос – Анжелеса водитель – китаец, который не то, что русского, а и английского то языка практически не знал. Общаться с ним было настолько затруднительно, что Витюня, надеясь, что до аэропорта их так и так довезут, откровенно махнул рукой на китайца и всю дорогу просмотрел в окно, лишь изредка перебрасываясь с Петровичем незначительными фразами.

Через пару дней наши путешественники шли с чемоданами по своему родному Бессонову. Петрович озирался по сторонам и хмурился.

- Ты чем недоволен, старый?

- Да ты представляешь, Витюня, вот я почитай всю жизнь в нашем городе прожил, а никогда доселе и не думал, что он у нас такой серый, невзрачный. В Америке то всё совсем по-другому было. Всё красиво, в огнях, весело.

- Да, это тебе не Рио де Жанейро. – мотнул головой Витюня - Но я тебе, старый, знаешь, что скажу? Америка тоже не вся так хороша, как Лас – Вегас. Да и Россия не вся такая серая, как наш Бессонов. Согласись, в Москве тоже не всё так плохо.

- Да, Москва тоже красивой стала. И не узнаешь её совсем. Как другой мир. Всё-таки, представь, как моя жизнь в последние месяцы изменилась. В Москве – побывал. В самолёте – полетал. В Америке – пожил. Во WSOP-е – поучаствовал. – Петрович загибал пальцы. - Да… Дела… Скажи мне кто-нибудь пол года назад, что я с самим Брансоном ручкаться буду. Мог бы я тогда в это поверить?

- Да ты, Петрович, полгода назад и про существование Брансона не знал. – Засмеялся Витюня. – А вообще, ты, конечно, молодец. Я очень рад, что у тебя всё получилось.

Так за разговорами друзья постепенно подошли к своему дому. Во дворе было всё как обычно – на лавочках сидели пенсионеры, радуясь солнечному дню, в песочницах, под присмотром тех же самых пенсионеров, резвились их внуки и внучки. За столиком сидели четверо старичков и резались в «Козла», разливая в перерывах между раздачами водку в пластиковые стаканчики. Казалось бы, что могло нарушить спокойствие в такой обыденный день?

Петрович поставил свой чемодан на асфальт и втянул ноздрями воздух. – Красота то какая, Витюнь. Дома мы. И никакой Америки не нужно. – Он улыбнулся, закрыл глаза и подставил лицо под солнце, пробивающееся сквозь листву. – Благодать.

- Вот ты типаж. – Усмехнулся Витюня. – Пять минут назад ты хмурился. Бессонов тебе, видите ли, не нравился. А тут смотри – аж светишься весь. Сколько я тебя уже знаю, но ты всё равно каждый раз сюрпризы выдаёшь. Сейчас-то ты чему рад?

- Эх, Витюня, доживёшь ты до моих годов, тогда и поймешь, что радоваться нужно всему, что происходит. Вот приехал я домой. Хорошо же, скажи?

- Чего же хорошего тебя дома ждёт? Опять лавка, поликлиника, друзья твои перезрелые?

- Ох, не скажи. Дом – он и есть дом. Дома, как бы плохо в нём не было, но всё равно хорошо. Это же дом, Витюнь. Родной как-никак.

- Ну-ну… Радуйся, тогда. Вон, гляди, увидали тебя. Чешут со всех щелей, как тараканы. Готовься. Сейчас еще качать тебя будут.

Во дворе тем временем действительно все переполошились. Старики бросили карты, не доиграв раздачу, и стремглав поковыляли к Петровичу. Внезапно поднявшийся ветерок сдул половину колоды со стола и разнёс её по всему двору словно опавшую листву.

Бабки, забыв про молодую поросль, также поднялись со своих лавок и двинулись в том же направлении, по дороге радостно жестикулируя друг с другом.

- Гляди-ка, мериканец наш приехал. Здорово, здорово. – Старики радостно хлопали Петровича по плечу.

- Батюшки, а загорел то как. Чистый негр. – Бабки качали головами, прижав ладони к щекам. – А помолодел то, помолодел. Лет десять, верно, сбросил.

- Ну как там Америка то? Расскажи, Петрович. Как ехали? Как твой похер, играл? Выиграл, али проиграл?

- Негров то видал? Как они, сильно черные? Как по телевизору?

- А шляпа то, шляпа. Прямо вылитый ковбой.

Петрович хлопал глазами. Вопросы неслись со всех сторон, и отвечать на них было бессмысленно – слишком уж много их было. Он рассматривал толпу, пытаясь найти Марью Ивановну, но её не было среди стариков. Марья Ивановна в это время одиноко сидела около своего подъезда и делала вид, что всё происходящее её совершенно не касается.

Первому все эти хлопоты вокруг Петровича надоели Витюне. – Хорош, орлы лавочные. Дайте человеку с дороги отойти. Расскажет он вам всё потом. – Он потянул Петровича за рукав – Пошли домой, поешь, помойся. Успеешь еще с народом пообщаться. – Он усмехнулся. – Хотел бы я посмотреть на ваше общение и на их лица. Пошли.

Петрович послушно взял чемодан и, гордо окинув взглядом всех присутствующих, произнёс вполголоса. – Через час выйду, расскажу всё.

Народ возрадовался. – Выходи, будем ждать. Эх, надо бы Ваньку с Манькой позвать и Семёновну с третьего подъезда. Интересно-то как…

Петрович с Витюней шли к своему подъезду. Народ шел за ними поодаль. Около соседнего подъезда Петрович внезапно остановился – на лавочке одиноко сидела Марья Ивановна и демонстративно смотрела в сторону подъездной двери. Петрович обернулся к Витюне – Слушай, Вить, ты иди, пожалуй. Дальше я сам. Потом увидимся.

Витюня пристально посмотрел на Петровича, затем на Марью Ивановну. – Ну-ну. Пойду я. Зайду к вечеру.

Петрович скромно присел около Марьи Ивановны, поставив чемодан на землю. – Маш, слушай, ты прости меня, дурака старого. Нужно же было свои дела с покером то порешать. Поэтому и не заходил к тебе.

Марья Ивановна молчала.

- Обижаешься? Что ж, заслужил. Согласен. Всё-таки ты не горячись, пожалуйста. Я же, не поверишь, очень часто о тебе думал, только зайти не мог. Некогда было, да и время еще тогда не пришло для разговора. А сейчас вот всё. Освободился полностью, можно сказать. – Он помолчал и продолжил. - Мне с тобой поговорить надобно бы. С глазу на глаз. Можно я вечерком зайду?

Марья Ивановна вновь оставила слова Петровича без ответа.

Петрович внезапно расстроился. – Ладно, ты извини меня. Я-то думал… Я же специально для нас … Я хотел как лучше, а вот видишь ... Пойду я, пожалуй. Ты не серчай только. Я же правда со всей душой хотел… Извини. – Он сделал попытку встать, но Марья Ивановна неожиданно вытерла рукавом глаза и повернулась к Петровичу.

– Ладно, давай попробуем поговорить. – Она посмотрела на толпу соседей, которые деликатно стояли метрах в десяти от них и шушукались между собой. – Вот ведь незадача. Неудобно то как… Приходи вечером. Часиков в полдевятого. Как раз сериал по первому заканчиваться будет. Всё меньше глаз будет. Квартиру мою знаешь.

Петрович обрадовался. – Так я это … Я обязательно… - Он схватил свой чемодан в охапку, еще раз взглянул на Марью Ивановну, попытался что-то сказать, но густо покраснел и практически вприпрыжку побежал к своему подъезду.

Марья Ивановна усмехнулась, глядя на помолодевшего Петровича, который улепетывал так, словно у него за плечами не было семидесяти лет. – Гляди ка … Жених …- Затем взглянула на соседей, мотнула головой и, не говоря ни слова, отвернулась и ушла домой.

- Вона чего еще у нас делается. - Соседи стояли в шоке. - Вот те на…

- Быстро она нашего мериканца то ухватила.

- Правильно, чего. Петрович хоть и старый, но с деньгами. По Америкам вон разъезжает.

- Ловкая бестия…

Постепенно старики дошли до подъезда Петровича и расположились там шумной кучкой, рассуждая о Петровиче, о его поездке в Америку и о их взаимоотношениях с Марьей Ивановной. Народ постепенно прибывал и к моменту выхода Петровича, у подъезда стояло и сидело уже человек двадцать.

Петрович открыл дверь в свою квартиру и зашел домой, где он не был более двух недель. Квартира встретила его ободранными обоями и застоявшимся затхлым запахом. Петрович поморщился и попытался открыть окна и проветрить комнату. Створки окон открываться не хотели, так как давно уже и не раз были закрашены вместе с рамой. Он взял нож, стамеску, молоток и через пять минут в комнату ворвались звуки двора. Он включил газовую колонку и зашел в ванную. Глянув в свою старую желтую в коричневых разводах ванную, он в сердцах плюнул в неё и решил принять душ. Разница в том уровне проживания, к которому он уже успел привыкнуть в Америке и тем, в котором он прожил всю свою жизнь, была настолько рачительной, что не замечать её Петрович уже не мог. Приняв душ, он переоделся в чистую одежду, еще раз оглядел свою комнату и, недовольно покачав головой, взял газету с бесплатными объявлениями.

- Алло, тут вы пишете, что у вас грузчики вроде бы как есть. Есть? Хорошо. Я понимаю, что платно. Кто сейчас задарма работать то будет? Что хочу? Да хочу, чтобы у меня всё из квартиры вытащили к такой-то матери и к мусорным бачкам всё снесли. Сколь вещей? Да немного – два шкапа, кровать, стол, стулья, да и еще на кухне пару тумбочек. Кады надо? Да прямо завтра с утра пусть и придут. Хорошо. Буду ждать.

Петрович еще раз оглядел всё своё незамысловатое убранство в комнате, плюнул прямо на пол и вышел на улицу, оставив окна открытыми.

Ну давай, Петрович, рассказывай, как там она, эта хвалёная Америка.

Петрович сел на лавку, народ расположился вокруг него. – Кхм, хорошая страна. Богатая. Красивая. – Он мечтательно закатил глаза и вздохнул. – Народ, правда, по-русски ни бельмеса, но что с них взять – мериканцы.

- Ох, а как же ты с ними общался то?

- Дык, во-первых, нам своего переводчика дали, а во-вторых, Витюня то оказывается очень хорошо по ихнему шпрехает. Как там сам и родился. О как. Витюня – голова!

- Ну, пошел брехать. Кто ж вам переводчика то своего даст? – Раздался недовольный возглас из толпы. – Чай не баре приехали, чтобы их с толмачом своим встречать.

Петрович обиделся. – Не веришь – не нужно. А рассказывать не мешай. Тоже мне Фома неверующий. Я тебе что, пустобрёх какой? Чай ежели что, так Витюня завсегда подтвердит.

В толпе раздался звук лёгкого подзатыльника, и громкий бас произнёс – Ты это, Петрович, извиняй. Не будут тебя больше перебивать. Рассказывай, давай. Интересно же. Давай с самого начала. Как приехали, как устроились.

- Ну, значит, прилетели мы туда, в Америку, то есть, на самолёте. Долго летели, почитай полдня. Мне, ежели честно, на самолётах-то летать никогда не доводилось. Испужался я попервой, но Бог миловал. Всё обошлось. Правда, не один я испужался. Всем не по себе было. Как только приземлились, так все давай хлопать – радуются, знать, что на земле твёрдой уже стоим. Выходим из самолёта – мама дорогая… Красота вокруг и жара стоит несусветная. А нас барышня миловидная в еропорте то встречает – мистер Пердунков, мол, и мистер Плодухин я ваш личный водитель и переводчик. Следуйте, мол, за мною, я вас честь по чести по Америке провезу и на самый турнир доставлю.

Среди народа раздались смешки, которые вскоре смолкли – всем было интересно, что Петрович еще выдумает.

Петрович тем временем продолжал. – Садимся мы к Элизабет в машину. Это, стало быть, переводчицу нашу так звали – Элизабет. А у неё в машине, не поверите – холодильник стоит. Снаружи – жара как в бане, а внутри прохладно и ветерок холодный туда – сюда гуляет. Эх, благодать…

- Это кондиционер называется. Меня на импортной машине внучок катал, так у него такой тоже стоит. – Пояснила одна не в меру прошаренная бабулька.

- Вот, вот. Правильно. Он и есть. – Петрович обрадовано закивал головой. – Кондиционер. Верно ты говоришь. У нас и в номере такой же стоял. Едем по Америке, а там пустыня, что ни на есть. Ну, так еще бы – пекло то какое стоит. Остановились, пофотографировались.

- Слушай, Петрович, а ты фотографии то вынес? – Раздался чей то недоверчивый голос.

- Дак я бы вынес, да нету их. Сейчас все фотографии не на листах печатают, а в этой самой… как бишь её… флешке сохраняют. А потом на компьютере глядят. Кстати, у Витюни же фотки то. Сейчас я к нему сгоняю по быстрому, а заодно и свой ноутбук вытащу. Покажу всё. Сейчас. – Он зашел в подъезд и через десять минут вышел с ноутбуком под мышкой. – Вот. Витюня мне перебросил всё. Айда за столик. Там и поглядим.

Петрович открыл ноут и стал показывать фотографии и видео, которые они с Витюней отсняли за время пребывания в Америке. Доверия к рассказам Петровича у зрителей явно прибавилось. Старикам всё было в диковинку – никто из них, конечно же, не был за границей и теперь каждая фотография, показываемая Петровичем, вызывала у них бурю эмоций. Пустыня, Лос – Анжелес, Лас – Вегас, виды шикарного номера, в котором проживали Петрович с Витюней, водные горки, турнир, …Что то подобное, конечно, каждый из стариков видел по телевизору, но чтобы один из них, такой же как и они сами, побывал в этом великолепии… Да, это было что-то. Авторитет Петровича поднялся настолько, что стал выше президента, премьер-министра. Да что там президент… В настоящее время авторитет Петровича превысил даже авторитет почтальонши, которая разносила пенсию. Да… Петрович крутого заварил…

Просмотр фото и видео продолжался часа три – вплоть до того момента, пока у ноутбука не села батарея. После чего еще пару часов старики задавали разнообразные вопросы и, вздыхая, качали головами, слушая россказни Петровича.

- Погодь, Петрович, - внезапно очнулся от своих невесёлых дум Витюнин дед – я чегой-то немного не допонял. Кады тебе чек выносили, ты чего то там сказал, что даришь его Витюне что ли моему?

- Ну да, подарил. А что я, не могу твоему внуку подарок что ли сделать? – Недовольно спросил Петрович. – Кто меня в покер обучил играть как не твой Витюня? Кто со мной в Америке как с малым дитём маялся?

- Да можешь, можешь. – Отмахнулся Витюнин дед. – Я супротив подарка то ничего не имею. Ты мне вот что скажи – это на сколь денег ты ему чек подарил? Там что-то вроде пятидесяти тысяч было написано. Это ты ему что, пятьдесят тысяч что ли подарил?

- Ну да. Пятьдесят тысяч и есть. На сколь вынесли, на столь и подарил.

- Это что ж получается – не унимался дед – ты за красивые глазки ему подарил – он позагибал некоторое время пальцы, считая – почитай, что девять моих пенсий что ли?

- Ты знаешь, я твою пенсию не считал. Я подарил ему чек на пятьдесят тысяч долларов и не о чем больше разговаривать.

Кто-то из толпы охнул – Долларов… Это же будет почти полтора миллиона.

- Как полтора миллиона? – Выпучил глаза Витюнин дед и замолчал.

- Да нишкни ты со своими деньгами. – Петрович скривил лицо. – Сами мы с Витюней разберемся кто кому чего подарил. Ты-то не влезай.

Витюнин дед стоял, ошарашенный суммой подарка. Полтора миллиона для него были настолько несусветной суммой, что перевести их в пенсию, зарплату или еще во что бы то ни было он даже не помышлял. Для него эти полтора миллиона были просто – напросто огромнейшей суммой денег.

Тем временем народ, выяснив всё, что хотел, стал потихоньку расползаться по домам. Двинул домой и Петрович – ему еще сегодня предстояла встреча с Марьей Ивановной и к ней необходимо было подготовиться. Витюнин дед семенил за ним следом. Петрович уже вставил ключ в дверной замок и намеревался открыть дверь, но сосед остановил его, тронув Петровича за плечо.

- Слушай, Петрович. Ты уж меня старого извини. Зря я на тебя всякую напраслину то возводил. Я ведь боялся, что ты его плохому чему научишь. А тут вона оно как. В Америку с собой взял, чек этот. Я прямо от тебя поражаюсь. Не ожидал. Извини, а. – Он посмотрел на Петровича жалостливым взглядом.

- Да ладно тебе, не извиняйся. Я и внимания то на всё особо не обращал. Обижался, конечно, маленько, но ничего, прощаю.

- Слушай, а может тады того – Витюнин дед щелкнул тыльной стороной ладони по шее – обмоем наше перемирие? Пошли ко мне или у тебя засядем. Как ты на это глядишь?

- Нет уж, ты меня извини, но я не хочу. Дела у меня, понимаешь? Ладно, давай, пошел я. – Петрович открыл-таки дверь и зашел домой. Витюнин дед постоял еще немного перед дверью Петровича и произнёс в сердцах.

- Дела у него… Мериканец, понимаешь… Миллионер… Брезгует, видать, с обычным людом пить. Совсем, гад, зазнался. – После чего он тоже зашел домой, сильно хлопнув дверью.

Петрович начал готовиться к встрече с Марьей Ивановной. Он достал из чемодана заранее купленный в Америке подарок и положил его в пакет. Пару минут он постоял около зеркала, вглядываясь в своё отражение. Взял расческу, причесался. Что – то всё равно было не то. Он зашел в ванную, смочил волосы водой, вытер их практически насухо полотенцем и причесался снова.

- Вот ведь, черт, словно бриолином намазался. – Он снова распушил свои волосы. Затем махнул рукой на свое отражение. – И чего только она в тебе старом такого выглядела? Непонятно. – Он посмотрел на часы и вышел из дома, направившись в ближайший магазин. В магазине он приобрел достаточно богатый набор к чаю и пошел к Марье Ивановне.

Я, честно говоря, не знаю, как там у Петровича сложился разговор с Марьей Ивановной – сам лично не присутствовал, а делать предположения не хочу, боясь наврать, обидев тем самым наших стариков, но то, что через час Петрович вышел от Марьи Ивановны с горящими по-молодецки глазами – это факт. Судя по всему, разговор удался.

На следующий день, ближе к обеду, Петрович сидел на табурете - единственном предмете мебели, который остался у него после ухода вызванных им грузчиков. Квартира была полностью пустой и любой звук, издаваемый Петровичем, эхом отдавался от голых стен. Техника, которую они купили вместе с Витюней, стояла в углу, запакованная в коробки. Кроме техники в том же углу лежал чемодан, в который Петрович сложил некоторые вещи. Он достал из кармана сотовый телефон и набрал номер Витюни.

- Ало, Витюнь, привет. Ты дома? Сильно занят? Зайди-ка ко мне. Помощь твоя нужна.

Минуты через три дверь в квартиру распахнулась, и в комнату вошел Витюня.

- Ого, старый, кардинальную ты перестановку у себя сделал. Всё на свалку, гляжу, переставил или вывез куда? – Присвистнул Витюня.

- На неё, родимую, на свалку.

- Правильно, Петрович. Хватит в своём хламе жить. Потраться на ремонт и мебель новую купи. Поддерживаю. Молодец. Хочешь, я тебе мастеров подгоню? Оштукатурят тебе всё, подвесные потолки сделают, сантехнику заменят? У меня есть знакомые. Классно всё сделают. Под евро. Позвоню?

- Погоди, Витюня, потом позвонишь, ежели чего. Давай сначала мы оставшиеся вещи на улицу вынесем. Надо бы их тоже все отвезти в одно место.

- Правильно. Нечего им при ремонте пылиться. А куда повезешь? Если хочешь – у меня можешь оставить на время.

- Да есть тут одно место. – Петрович взял чемодан с вещами в одну руку и коробку с ноутбуком в другую. – Пошли на улицу.

Витюня за два захода вытащил всё остальное. Петрович снова вытащил телефон и набрал номер. – Маша, ну мы внизу. Можешь выходить. – Он обернулся к Витюне. – Сейчас, еще один звонок. – Ало, девушка. Нам бы такси какое-нибудь. В виде газели. У нас тут телевизор большой и пара коробок. Нет, в легковую не влезет. Может и влезет, но нам еще троим ехать нужно. Хорошо, ждём. - Он положил телефон. – Сказали, через пять минут будет.

- Подождём, чего. А кто еще с нами поедет не пойму?

В этот момент к друзьям подошла Марья Ивановна – Привет, Виктор. Привет, Коль. Ты такси то вызвал?

Витюня понял, что третий человек, который сейчас с ними поедет куда то в газели и есть соседская Марья Ивановна. Он поразмышлял пару минут о чем-то о своём и глянул на стариков. Взгляд Петровича, который в настоящий момент был прикован, конечно же, к Марье Ивановне, говорил о многом. Витюня улыбнулся.

– Карета подана, господа.- Произнёс он, увидев въезжающую во двор грузопассажирскую желтую газель, на борту которой большими буквами красовался телефон такси

Все загрузились в такси. – Куда едем, дед?

- Улицу Лесную знаешь?

- Знаю. – Кивнул водитель. Как не знать. А куда там? Номер дома какой?

- Езжай. – Махнул рукой Петрович. – Там недалече. Доедем – покажу.

Через пятнадцать минут газель въехала в утопающий в зелени коттеджный посёлок.

- Вон тот дом с красной черепичной крышей видишь? – Спросил водителя Петрович. – К нему и рули.

Газель подъехала к аккуратному домику, огороженному металлическим забором. Домик был хоть и не очень большой – с мансардным вторым этажом, но приятно удивлял своей красотой и благоустроенностью участка. Деревянные окна с резными наличниками, резной же крылечек, аккуратно подстриженные газончики, цветы в клумбах прямо под окнами, пару деревянных садовых статуй – по всему было видно, что к строительству и благоустройству дома прикоснулась рука мастера.

- Эх, красота. – Вздохнул Витюня. – Живёт же кто то.

Петрович взглянул на Витюню, улыбнулся, но ничего не сказал.

- Сюда что ли разгружаем? – Уточнил Витюня у Петровича. Петрович кивнул. – Сюда.

Витюня подошел к воротам и подёргал за верёвку колокольчика, который в этом доме выполнял роль звонка. Раздался мелодичный звон. – Хозяева. Есть кто-нибудь?

- Не звони понапрасну. Нет тут пока никого. – Петрович достал из кармана ключ и открыл входную калитку. – Заносим.

Все зашли в дом. Внутри было также красиво, как и снаружи. Дом был стилизирован под деревенский. Всюду была деревянная резьба. Мебель также в основном была искусно вырезана из дерева. Витюня ахнул.

- Это кто же тут так постарался? Как я понимаю, тут же всё сделано своими руками. Да еще и какими руками. – Он обернулся к Петровичу. – Это чей дом то?

- Понимаешь, Вить. Здесь последние годы жил один художник мой знакомый. Жил одиноко – бабка то его померла лет пять назад. Вот он его и облагораживал всё это время. Чтобы, значит, не так одиноко было. Строил, облицовывал, скульптуры вон во дворе понаделал. А пару месяцев назад помер он от старости. А дети его все кто в Москве, кто в Нижнем. Кто где, в общем, живут. Ну, собрались они на похоронах и давай решать что с домом делать. Оставить его себе хотели – всё-таки отец родной всё своими руками делал. Память. Переругались, конечно, как водится, но в Бессонове нашем никто жить не захотел. Потому и решили продавать. А я им и говорю – цену, мол, определите, позвоните мне. Если приемлемо будет, то я у вас его и куплю. Негоже такую красоту в чужие руки отдавать. А мы как-никак с молодости дружили. Вот так я его и прикупил. Дорого, конечно, запросили, но он стоит того. Как-никак тут всё с любовью сделано. – Он погладил руками резной комод. Добавил им денег маленько, так они и мебель всю оставили. Не захотели связываться в столицу её перевозить. Вот тебе и вся память.- Петрович неожиданно помрачнел, но быстро справился с собой. - Так, что, принимай владения, хозяюшка. – Он обернулся к Марье Ивановне. – Ну как, любо тебе здесь?

- Как же, Коля такая красота нелюбой может быть. Конечно, любо. Молодец ты. Правильно сделал, что купил. Деньги – что? Пшик. А тут дом. Да еще ладный такой.

- Так это получается твой дом? – Витюня посмотрел на Петровича. – Так вон ты куда деньги то дел… И ты, старый жук, молчал всё время? И мне ничего не сказал? Ну ты даёшь.

- Да чего говорить то, Витюнь, я подумал – приедем, тогда уж и покажу. Так, что, смотри. Нравится?

Витюня огляделся вокруг, поднялся на второй этаж, спустился. – Как не понравится. Вещь, чо! Слушай, я тут вот чего подумал – ты вещи то все вывез со своей квартиры. Значит, сдавать её собрался. Так ты не ищи никого. Я у тебя её сам сниму. Ты только с ценой определись. Договоримся. Деньги есть. Платить буду исправно. Давай я тебе сразу за полгода заплачу, а там уж дальше определимся. А то мне, сам понимаешь, с моим стариком жить во как надоело. – Он рубанул ребром ладони по горлу. – Достал. Ну так как, сдашь?

Петрович хитро посмотрел на Марью Ивановну. – Ну как, Марьюшка, сдадим?

Та прикрыла рукой рот, чтобы Витюня не заметил её улыбки. – А что, сдавай. Съёмщик вроде бы справный, платежеспособный. Грех такому не сдать. Чего других то искать.

Петрович указал рукой на чемодан – Дай-кась его сюды. – Он открыл чемодан, вынул оттуда папку и передал её Витюне. – На ка вот тебе.

- Что это? – Недоумённо спросил Витюня. Договор аренды что ли?

- А ты открой и почитай. – Улыбнулся Петрович.
Витюня открыл папку и начал читать. – Договор дарения квартиры. Город Бессонов, дата. Мы, гражданин Пердунков Никола Петрович, именуемый в дальнейшем «Даритель», с одной стороны, и гражданин Плодухин … именуемый в дальнейшем «Одаряемый», с другой стороны, совместно именуемые «Стороны», заключили настоящий договор о нижеследующем: «Даритель» безвозмездно передает, а «Одаряемый» принимает в дар в собственность квартиру под номером, расположенную по адресу: город Бессонов, улица…, дом…, общей площадью … кв.м. .

– Не понял. Что это такое? Что за договор? Какая квартира? Какое дарение? -Он уставился на Петровича. – Старый, что это?

- Чего же тут не понять. Дарственная на мою квартиру. – Петрович достал связку ключей и передал её Витюне. - Владей на здоровье и меня проведывать не забывай.

Витюня сел на стул и похлопал руками по карманам. – У тебя закурить нет?

- Так ты ж не куришь. – Усмехнулся Петрович. – Где то должно быть. Видел в комоде. – Он достал пачку сигарет, спички и протянул их Витюне.

- Закуришь тут. - Витюня вышел на крыльцо и закурил. Сделав пяток затяжек, он закашлялся, затушил сигарету и вернулся обратно. – Ты меня извини, Петрович, но принять от тебя квартиру я никак не могу. Если она тебе не нужна, то продай её, а деньги на книжку положи. Или вон машину себе купи. Кто я тебе? Ладно бы сын, внук или родственник какой. А так – сосед. – Он покачал головой. – Нет, старый, спасибо за заботу, но я пас. Не обижайся.

Петрович взял Витюню за локоть. – А я знал, что не возьмешь, поэтому без тебя всё и оформил. Так, что, берешь ты её или нет, но она так и так теперь твоя. – Он помолчал и вкрадчиво произнёс. – Слушай, Вить, подумай сам – пошто она мне сдалась? Ты видишь, какие у меня теперь хоромы? – Он обвёл рукой вокруг. - А ты заладил – «квартира, квартира». Накой она мне теперь? А сыновей у меня… - он внезапно замолчал. – В общем, ты мне единственный как сын будешь. Так, что, бери и не думай. Вот ты мне говоришь «продай». Ты подумай сам – я с Америки денег привёз больше, чем у меня до этого было. Еще и с прошлых осталось. Так зачем мне деньги то? Так, что ты не думай ни о чём. Бери и пользуйся. Дай Бог тебе, чтобы на здоровье пошла.

Витюня обернулся к Петровичу. В глазах его стояли слёзы. – Ты… - Он обнял Петровича и не стесняясь заплакал у него на плече. – Спасибо.

- Ну, будя, будя. – Он похлопал Витюню по плечу. - Пошли лучше на кухню. Там Марьюшка уже хлопочет вовсю.

Витюня вытер слёзы с глаз и пошел за Петровичем на кухню. Марья Ивановна уже успела вытащить из привезенной с собой сумки нехитрую провизию и нарезать её по тарелкам. Тут же на столе стояла бутылка водки и три рюмки.

– Так, разобрались? Молодцы! Ну-ка, по местам. Давайте-ка выпьем за удачное окончание вашей истории. Мыслимое ли дело в карты то играть. – Она покачала головой. - И я с вами с удовольствием выпью. – Она подняла рюмку и произнесла тост.

– Ну, быть добру.